Последний ритуал - Наталья Дмитриевна Калинина

руками, как жук лапками, и таращила и без того огромные глаза-тарелки.

– Ты отвергал дар, поэтому духи отказались от тебя. Ты слишком поздно приехал…

Низкий, глухой от печали голос Альмы приятно убаюкивал. Сарири уже не было страшно, наоборот, покой и смирение обволакивали его мягким одеялом. Несмотря на влажную жару, его трясло от холода, но от прикосновения сухой ладони Альмы ко лбу стало легче. Пусть уже и поздно, но он правильно сделал, вернувшись в Амазонию: умрет не в одиночестве, а на руках названной сестры, которая проводит его в нижний мир.

От разъедающей его тело болезни он долго отмахивался, а когда решил обратиться к столичным врачам, те развели руками: его кровь стала жидкой и бесцветной, как разбавленный компот. Не помогли ни переливания, ни капельницы с железом и дорогими препаратами. Тогда Сарири собрал небольшую сумку, положив в нее несколько вещей: любимую книгу, фотографию матери, смену белья. Проверил на шее подвеску – одну из семи Слез Богини, доставшуюся от бабушки, и забронировал билет. Остатки сил ушли на перелет. В родную деревню его привезли уже лежачим.

– Проводи меня, Альма, – попросил он, когда перед глазами заплясали огненные круги, а Смерть протянула одну из своих многочисленных рук. Ноздрей коснулся знакомый запах тлеющих трав, до слуха донеслось приглушенное печальное пение: Альма собиралась с ним в путь. Последним усилием он поднял руку, но не для того, чтобы ухватиться за ладонь Смерти, а чтобы сжать в кулаке бабушкин амулет.

«Ты всегда был умен и хитер, Сарири», – в полубессознательном сознании услышал он голос Аймары. Та, которая всегда возвращается, пришла, чтобы вместе с Альмой проводить его в последний путь. «Тс-с, – шикнула то ли на Смерть, то ли на него, пытавшегося что-то сказать, бабушка. – Никогда я не пыталась обхитрить ее. Но ты слишком мало пожил. Всего двадцать два года…» Аймара и Альма встали плечо к плечу и заслонили собой Смерть. Сарири лишь слышал, как та щелкала челюстью. «Я… не хочу с ней», – выдохнул он.

Бросить вызов самой Смерти – это даже интересней, чем приручить сельву. «Но потом ты можешь пожалеть о такой жизни…» – с печалью в голосе предупредила бабушка. Ему же в тот момент остро захотелось жить – вдыхать снова воздух полной грудью, впитывать взглядом красоту восходов и закатов, ощущать кожей жар солнца, холод ледяных дождей. «Я… не пожалею», – опрометчиво пообещал он.

И пожалел. Пожалел в тот самый день, час, миг, когда впервые увидел недоступное рыжее солнце и поймал ее улыбку, адресованную другому…

– …Ель в культуре славян имела важное значение. В давние времена еловый лес служил кладбищем. Покойных хоронили под корнями… – вещала поставленным артистичным голосом женщина-гид. Этот музей по каким-то своим критериям отобрала из полусотни Люсинда и не ошиблась.

Арсений украдкой покосился на девушку, которая с задумчивым видом стояла возле черно-белой картины, изображавшей нижний мир. Злостные духи болезней и души мертвых рвались наружу из преисподней – огненного портала, но разбивались об огромное корявое дерево.

– …Это картина местного художника. Занимательное… видение, – слегка улыбнулась гид и поправила очки в массивной оправе. Люсинда качнула головой, будто с чем-то не согласилась, и отступила на шаг. А Арсений украдкой проверил телефон, выставленный на режим вибрации: без сообщений и пропущенных звонков.

Гид упомянула про традицию выстилать еловыми ветками дорогу, по которой несут гроб с покойным. Люсинда заинтересованно склонила голову набок.

В этом музее они были, не считая смотрительницы и гида, одни. Может, не сезон, может, музей был так мал и скучен, что не представлял интереса для туристов и уж тем более местных. Но Люсинда перед поездкой заявила, что здесь они найдут то, что им нужно.

– …А в погребениях в Карелии была обнаружена еловая кора…

Гид строго посмотрела на Арсения, и он поспешно сделал заинтересованное лицо. Может, рассказ и был увлекателен, но мыслями шаман был далеко. В любой момент ему могут позвонить. Он нервничал из-за того, что разговор случится при Люсинде. Но чем дольше они находились в этом пахнущем воском и отчего-то еловыми ветвями музее, чем утомительней становилось молчание его телефона, тем сильнее на Арсения накатывало смирение.

– …И, рассказывая о местных традициях, я не могу не упомянуть нашу достопримечательность, которой, к сожалению, мы лишились меньше года назад, – голос экскурсовода стал печальным, будто сообщила она об утрате кого-то близкого. Люсинда со значением оглянулась на Арсения, и он подобрался. Чему быть, того не миновать. Может, Макс сегодня узнает еще один секрет… Тот самый, о котором рассказать сложнее всего.

Люсинда уже остановилась возле макета, изображавшего знакомую территорию: озеро, лес, поле. Только на макете не было туристической базы и гостиницы, зато на том месте, где сейчас располагалась парковка, высилась окруженная небольшим заборчиком ель.

– Ты это видел? – шепотом спросила Люсинда, когда он встал рядом с ней, и указала взглядом на крошечные цветные ленточки.

– Да.

Шаман, которому Арсений вчера написал, подтвердил догадку, что лента могла быть подношением местным духам. Только на второе письмо с просьбой о помощи ответа пока не было.

– …Существует легенда, что именно здесь, от озера к лесу, проходит граница между мирами, а корни этой ели накрепко ее «сшивают».

Экскурсовод еле слышно вздохнула – видимо, сокрушаясь об утрате достопримечательности.

– К этому месту съезжались не только туристы, но и местные. Приносили дары, которые бы задабривали души умерших. Кто-то молил о здоровье, кто-то – о любви. Кто-то приезжал просто посидеть под ветвями ели и получить ответ на сложный вопрос. Отсюда расходились пути в разных направлениях. И сюда же раз в три года съезжались шаманы, чтобы попросить духов о благополучии и мире.

Арсений, услышав последнюю фразу, встрепенулся. Только бы ему ответил тот малознакомый шаман и понял просьбу верно!

– Конечно, эта ель была не самой крупной, есть дерево и больше, которое претендует на звание едва ли не самого огромного дерева в России. Но, несомненно, оставалась значимой.

Гид помолчала, с грустью рассматривая макет сквозь толстые стекла очков, и закончила:

– Наша ель стала болеть, сохнуть. Ее пытались спасти, но тщетно. В одну ночь, меньше года назад, дерево рухнуло. К счастью, никто не пострадал. Теперь от нашей ценности остались только воспоминания, фотографии и этот макет.

– И парковка, – брякнула Люсинда.

– И парковка, – с горечью подтвердила гид.

На этом экскурсия завершилась.

К машине шли в молчании. Арсений уже не думал о предстоящем звонке, но мысленно возвращался к рассказу Марины, которая сейчас в компании Збаровой и под присмотром Андрея находилась в гостинице. Девушка наедине