Бояринъ из куна-чакры - Владимир Борисович Журавлев

Я действую не задумываясь. Потому что все продумано заранее. Я же не только спал — я размышлял! В том числе и о том, что делать, если придется на балу защищать сестричек. У меня же Когти. Убить не проблема, но присутствующие маги не оценят. Не принято в Старом Донце драться насмерть. И? И я решил, что буду драться на кулаках. Но в каждый удар добавлю чутка умений левитатора. Авось в суматохе ничего не заподозрят. Я ведь тоже одаренный, то есть сильный, резкий и быстрый. Мало ли. Вдруг каратэ занимался?

Разгоняюсь, прыгаю через разделительную клумбу — кажется, никто не заметил, что прыжок неестественно длинный? — опираюсь руками о плечи зевак, делаю над их головами переворот…

Щелк. Туфли от Борджи плотно припечатываются к тротуарной плитке. Оценка ситуации. Хелена отжата в сторону и в растерянности. Жанна пробует подняться. Кто-то из свиты Коэна с идиотской улыбочкой замахивается ногой, чтобы пнуть. И еще один, этот совершенно невменяемый, горит-полыхает подготовленным заклинанием. И оно вовсе не спарринговое, а напрочь убойное!

А Коэн идет себе дальше в сопровождении прихлебателей. Такая у него манера взвинчивать известность — дурацкие выходки, хамство, пощечины женщинам. У них в поп-индустрии это в норме вещей, пиар черным не бывает. Понимаю, но он ударил Жанну. А его шестерка сейчас ее убьет. Спьяну. А что такого? Полукровкой больше, полукровкой меньше. Зато пиар взлетит до небес. Ну уж нет!

Того, кто замахивается ногой, бью ногой же. Идиот в театральном фраке взлетает в воздух и складывается. Но я не дожидаюсь его падения, стремительно разворачиваюсь и встаю между пьяным в дупель магом и какой-то девицей в шелках.

В моем распоряжении всего мгновение. Целое длинное мгновение. Выкидываю вперед руку с раскрытой ладонью. Хэк. Магу сейчас не позавидуешь, ощущения у него — словно с разгону всем телом налетел на стену. Бетонную. А я держу руку, не прерываю контакт. Удар настолько резкий, что тело не отлетает, только вминается. Мне это и требуется. Мне нужно всего чуть-чуть, чтобы найти, вычленить и разрушить возбужденную структуру боевого заклинания. То же лечение, только наоборот.

И я успеваю.

Пьяный разевает рот. Сейчас он хочет орать, только орать изо всех сил, потому что освобожденная энергия сжигает его изнутри. Но орать он не может, я же не просто так ладонь выставил, я ударил.

Щелк. Туфли от Борджи четко впечатываются в тротуарную плитку. Совсем как мои, только синие. Тоже кто-то прыгнул. Поворачиваю голову. Князь Леон стоит, готовый к бою. На нем костюм от Мерсье, как и у меня, тот же испанский стиль. Только у меня серый, а у него голубой. Потому что князь Леон — воздушник.

С грохотом падает тот, который хотел пнуть Жанну и которого пнул я. С хлипом опускается на дорожку и катается от боли тот, который хотел врезать по толпе чем-то из школы Огня. А мы с князем Леоном стоим напротив друг друга, и время тянется медленно-медленно. И люди почему-то раздаются в стороны, раздаются…

Потом до меня кое-что доходит. Дочь. Князь Леон защищает свою дочь. В ориентировках, выданных еще киллеру Хрипу, особо отмечалось, что Леон Меньшиков безумно любит своих детей. И какая-то девица как раз торчит у меня за спиной. Не, уже не за спиной, сбоку.

— Позвольте… — выдавливаю я сквозь зажатое спазмом горло. Проклятое семейное клеймо! Мне категорически нельзя волноваться!

— Позвольте пригласить вашу дочь на танец. Князь Леон.

Вот, теперь лучше получилось.

Князь Леон молчит. Потом издает очень странный звук. Не то кряканье, не то хмыканье, а может, просто давится. А потом он молча отступает в сторону.

Девичья ладошка невесомо опускается в мою поднятую вверх ладонь, и мы чинно движемся к танцполу. Первыми в торжественной процессии. Блин, этот гандон Коэн, оказывается, просто вел колонну юных пар танцевать! Ну и пиарился, как привык.

Ловлю в прицел спину гламурного певца-педераста. Я не злопамятный, мщу сразу. Невидимые Когти левой руки выстреливают вперед. Один Коготь филигранно режет цепочку его кожаных штанишек — и сами штанишки тоже. Другой бьет по почкам. Сейчас придурок ничего особого не почувствует, разве что слегка заколет. Но ночью ему станет очень плохо! А к утру помрет.

Ну а пока что с него сваливаются располосованные педерастические штаны с разрезами в интимных местах. Публика восторженно ахает — а ему хоть бы хны! Еще и отыгрывает ситуацию! Отбрасывает лохмотья небрежным движением ноги и идет себе дальше, виляя пятой точкой в узеньких женских шортиках! А я, как дурак, веду за ним свою избранницу.

Могу ли я танцевать? Странный вопрос. Близняшек учила кое-чему Вера, на меня она махнула рукой. Но я же не просто так провел несколько лет в Сорбонне! Думаете, я там учился⁈ Ну, немножко таки да, приходилось, но в основном… короче, танцевальный этикет я освоил от и до.

И когда мы закружились в вальсе, я впервые глянул на ту, которую выбрал. Она одного со мной роста, так что танцуем мы глаза в глаза. И я в этих глазах тону невозвратно. Они даже не серые, а с какой-то странной мглой то ли будущего, то ли прошлого. Аж жуть пробирает. И сама девушка… пробирает. Княжна Меньшикова. Нежное лицо, нежная фигура — и отрешенный взгляд.

— Мне умереть суждено сегодня, — тихо говорит она. — Ты заслонил меня собой. Кто ты?

Думаю. Пожимаю плечами и представляюсь.

— Нет. Я увидела. Ты — последний Светлый государь.

Вот тут меня пробирает по-настоящему. Я ведь ей не говорил, что имею права на престол, уж не настолько дурак, чтоб откровенничать с первой встречной красавицей. Но она знает. Как⁈

В принципе, и такое может быть. Магия вообще-то скрывает в себе безграничные возможности, только клановые не знают, как до них добраться. Они даже не знают, что эти возможности есть. Но иногда в экстремальных ситуациях магия совершает непредсказуемые взбрыки. И появляются… всякие. Обычно их потом жгут на кострах. Провидицы вполне укладываются в эту схему. Княжна Меньшикова — провидица⁈ Тогда понятно, почему ее клан — самый могущественный в городе. Потому что они читеры.

Полупрозрачный пальчик княжны упирается в мою грудь. М-да, эта девочка тяжелее чайной ложки ничего в руках не держала.

— Всегда и всё, — еле слышно говорит она.

Тихо обалдеваю. Это даже не аванс. Это… это всё! Пятнадцатилетний молокосос Рой Збарский готов прямо с танцпола тащить