Ключи петроградские. Путь в академию - Мелалика Невинная

из-за стола, сказал мне: – Я бы хотел тебя проводить.

Серж, Милана и «футболисты» пошли в направлении Большого дома, а мы с Максом повернули в сторону академии. Ворона я несла на руках.

– Давай пройдем здесь, – парень кивнул в сторону улицы Чайковского. – Покажу мой любимый дом.

– А, я его знаю, – улыбнулась я, когда Макс указал на здание, где балкон подпирали кариатиды, похожие на комичные супружеские пары. – Я тут тоже периодически хожу.

– Мы все ходим одними дорогами, – загадочным тоном проговорил он.

Сердце у меня екнуло: а ведь правда, вот так ходите вы порознь одним и тем же маршрутом с кем-то, а потом вдруг идете вместе. Занятно.

– В воскресенье Сема с Михой играют за свое училище на чемпионате. Хочешь посмотреть? – предложил Макс, когда мы свернули на Моховую.

– В футбол играют? – уточнила я.

– Да, они футболисты, – кивнул мой спутник, а я внутренне порадовалась, что правильно охарактеризовала парней.

– Тогда с удовольствием посмотрю. Я на футболе была только один раз.

– Кофе хочешь?

– Не откажусь.

Макс заскочил в крохотную кофейню. Пока он был там, я погладила ворона по голове и прошептала ему: «Все в порядке». Ворон не издал ни звука, только активно заворочался, показывая, что желает высвободиться. Я разжала руки, и он вспорхнул мне на рюкзак. Я приготовилась к тому, что пернатый сейчас ущипнет меня за ухо, но он этого не сделал.

– Я решил, что ты любишь сладкое и необычное. – Тем временем из кофейни выскочил сияющий Макс. – Твой раф с лавандой! Если ошибся, извини.

– Нет, – улыбнулась я. – Ты не ошибся. Я действительно люблю сладкий кофе с добавками.

– Как зовут твоего фамильяра? – поинтересовался Макс, когда мы почти дошли до академии.

– Ворон, – ответила я и, как обычно, пояснила: – Моего ворона зовут Ворон.

– Вот ты до фига смелая! – аж присвистнул парень. – И что, у него тоже есть известная жена?

– Прости, – я посмотрела на него, – но я не понимаю, о чем ты.

– Серьезно? – изумился тот. – Наш ректор по прозвищу Ворон был женат на театральной актрисе. Ты мюзикл «Его жена – ведьма» слышала? Это она жену-ведьму поет. И «Сестрицу из Преисподней» она, и «Девушку-лисичку». В общем, известная тетка. Ворон на ней женился, когда еще ректором не был, а когда они разводились, уже был. Она при разводе потребовала все имущество и чуть ли не миллионные алименты на дочь. Напирала на то, что он не абы кто, а ректор магической академии. Все желтые газеты об этом писали. Ее тогда еще кто-то из журналистов и обозвал вороной. Написал, что жена Ворона ведет себя как ворона: высоко летает, громко каркает и хочет много блестящих вещей.

– Не интересуюсь личной жизнью преподов, – привычно ответила я. – Так что нет, я этого не знала.

– Теперь знаешь, – улыбнулся Макс, подводя меня к главному входу. – На футбол точно идешь?

– Иду, – уверила я.

– Тогда в воскресенье в три, стадион на Декабристов. Приходи пораньше к главному входу, я тебя проведу.

– Договорились, – кивнула я, совершенно не представляя, где этот стадион, но надеясь спросить у ворона. – Еще встретимся!

– Я бы с тобой встречался, – улыбнулся мне Макс, а потом стремительно поцеловал меня в щеку и, помахав мне рукой, пошел в сторону храма и скрылся за углом.

Ровно в этот момент ворон оттолкнулся от рюкзака и, взлетев, превратился в точку в небе. Я пожала плечами и вошла в здание. В холле я буквально врезалась в Семенова.

– Добрый день, – проблеяла я.

– Евгения Яновна, я бы хотел поговорить с вами, – кивнув в ответ, сообщил мне Даниэль Максимилианович.

При этом лицом он изобразил нечто такое, из чего я должна была сразу все понять, но я, убить меня, не понимала.

– Да, конечно, – глупо закивала я.

– Приходите сегодня в четыре в мой кабинет.

– Да…

Когда я вошла в ячейку, меня переполняли разнообразные чувства – от радости, что я понравилась парню и он почти открыто предложил мне встречаться, до тревоги, о чем же хочет говорить Семенов. Возможно, Даниэль уже узнал, что его гончие отправились обратно в свой мир и что это моих рук дело.

Ворон ждал меня, прохаживаясь по столу.

– Ты чего такой нервный? – спросила я его, снимая со спины рюкзак.

– Мне очень не понравилась эта компания, – проворчал ворон. – Держись от них подальше.

В этот момент я вдруг поняла Милану. Если Жужа регулярно устраивала хозяйке такие сцены, неудивительно, что йорк теперь сидит в блоке для фамильяров.

– Да ты, похоже, опять ревнуешь? – Я скрестила руки на груди. – Я что, по-твоему, не имею права на личные отношения?

– Имеешь, – согласился ворон, – но только они должны быть нормальными.

– Чтобы понравиться тебе?

– Чтобы понравиться мне.

– А если я соберусь замуж? Что ты будешь делать?

– Да бога ради! – рассерженно каркнул он. – Только ты пойми одну простую вещь, Женя: отношения не начинаются с подначек.

– Начинаются, – парировала я. – Наши с тобой отношения начались с того, что я обещала тебя не бить, а ты мне нахамил.

– Нет, – отрезал ворон, – наши отношения начались с того, что ты пожалела меня, а я – тебя.

– В России из жалости рождается любовь, – процитировала я и продолжила: – Кажется, я догадываюсь, почему многие маги одиноки. Фамильяры просто не дают им обзавестись второй половиной!

– Послушай меня, эти парни не те, кто тебе нужен.

– Ты ведешь себя как мои родители! Этот парень плохой, у этого бедная семья, у того нет отца, этот некрасивый… Хватит, я сама буду решать, с кем мне встречаться, а с кем нет! Макс нормальный, и я ему интересна.

– Ты ему интересна с гастрономической точки зрения, – проворчал ворон. – Просто поверь мне. Не совершай глупостей.

– С чего ты вообще это взял? С того, что ты старая мудрая птица? Но ты птица, а не человек! – И, желая поддеть его, я ехидно поинтересовалась: – Надеюсь, брак ректора развалился не по твоей вине?

– Исключительно и всецело по моей! – огрызнулся ворон и нахохлился.

На столе сидел пушистый шар ярости и зыркал голубыми глазами. Я хотела подойти и поцеловать его в макушку, но по спине пробежал холодок: вот так полезешь сейчас целоваться, а он как долбанет клювом. Нет уж, лучше пусть сначала сдуется и успокоится.

– В четыре мне надо быть у Семенова, – сообщила я ворону. – Пока начну печатать задание.

Я думала, ворон спросит, чего хотел Даниэль, но пернатый сначала отвернулся, а потом переполз на подоконник и затих там. Что ж, подумала я, доставая машинку, не хочешь разговаривать – как хочешь. Картошечка к вечеру сама себя не купит.

Глава 21

Пока я шла к Семенову, думала не о том, что меня ждет (об этом я успела подумать раньше и даже заготовила варианты ответов на возможные вопросы о гончих). Я думала про ворона. Если у ректора была семья, тогда ворону приходилось взаимодействовать и с женщинами – то есть с женой и дочерью. Может, во мне он увидел замену этой дочери? Вот и пытается себя сейчас вести не только как фамильяр, но и как старший член семьи. Поскольку пернатый все же был фамильяром мужчины, а меня толком не знает (и я явно отличаюсь от дочери ректора), получается у него криво. В общем, я успела и пожалеть ворона, и найти ему некое оправдание, а прямо на пороге кабинета меня настигло озарение: ворон привел меня в тот двор с фонтаном-слоном не случайно. Раз жена ректора была актрисой, она могла играть в том театре и, возможно, они даже жили там же неподалеку. Развить и додумать эту мысль я не успела.

– Проходите. – Даниэль повел рукой в приглашающем жесте.

Я села в кресло перед его столом (точнее, на край кресла) и поняла, что меня трясет.

– Хотел поговорить с вами с глазу на глаз, Евгения Яновна. – Семенов откинулся на спинку своего кресла.

– Да, конечно, – пробормотала я, пытаясь смотреть ему прямо в лицо. Выходило плохо.

– Как продвигается выполнение задания?

– Пишу сейчас про места силы. – Я старалась, чтобы мой голос не дрожал, но сама себя не слышала: у меня заложило уши.

– Вы, конечно, продолжайте писать, – с места и в карьер сообщил Даниэль, – но я бы рекомендовал подумать вот над чем: так ли вам нужно поступать именно