Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

class="p1">– Егор прав, это тут ни при чем. О дуэли они на сегодня после отбоя договорились. Я должен был стать секундантом. Но… после того, что вчера произошло, Олег сказал, что отказывается от дуэли. – Александр поднял голову и посмотрел на Аверина, в его взгляде появилась тревога. – Не думайте, он не мог его столкнуть! Это бесчестно! Олег совсем не такой!

– Не волнуйтесь, я пока только собираю информацию. – Аверин повернулся к Меньшову: – Вы знаете этого Олега?

– Конечно, – подтвердил Меньшов, – отличник, будущий боевой колдун. Сдержанный и ответственный парень. Если ссора дошла до дуэли, значит дело было серьезное. – Он перевел взгляд с Александра на Егора: – Причина их ссоры, вам, полагаю, неизвестна?

Мальчишка отрицательно помотал головой.

Старший студент ничего знать не мог: по негласному дуэльному кодексу Академии отношение секунданта к дуэли не может быть предвзятым. Поэтому секундантом выбирали того, кто ничего не знал ни о причине ссоры, ни даже о том, кто из участников кого вызвал. Дуэли молодых колдунов нередко заканчивались серьезными травмами, увечьями, а иногда и гибелью участников. Естественно, наказывали за такие бои очень строго, вплоть до исключения – поэтому без веской причины обычно не вызывали.

Оснований не верить соседям пострадавшего не было. Значит, нужно поговорить с самим Матвеем, его другом Олегом и обязательно с юной чародейкой Татьяной. Уж не она ли – причина дуэли?

И не ее ли вчера задержала Диана?

Аверин почувствовал, что Кузя вернулся, и вскоре заметил бегущего по коридору мимо открытой двери кота.

– Что же, благодарю за помощь, – сказал он мальчикам и поднялся, намереваясь направиться к комнате Матвея.

Меньшов последовал за ним.

И Аверин понял, что проректор начинает его раздражать. Сыщик не привык, чтобы во время работы кто-то постоянно заглядывал ему через плечо, и тем более пытался перехватить инициативу. Понятно, что Меньшов опытный следователь, к тому же отлично знает местную кухню. Это полезно. Но Аверина не отпускало ощущение контроля, будто бы проректор тщательно следит за тем, чтобы «человек из Управления» не узнал чего лишнего.

И все же, одновременно с раздражением, этот колдун вызывал некоторую симпатию. По крайней мере Аверин поймал себя на мысли, что всё еще не хочет, чтобы проректор оказался причастен к убийству или покушению.

Глава 9

Диана стояла на пороге комнаты, а внутри сновал Кузя, иногда останавливаясь и принюхиваясь. Аверин не стал ему мешать. Если кот обнаружит что-то важное или интересное, то даст знать. Поэтому он обратился к Диане:

– Вот что. Мне нужно поговорить с Олегом Соколовым. Он дружит с Матвеем. И та студентка, которую ты вчера задержала. Как ее зовут?

– Татьяна Крамцева.

– Приведи и ее, и Олега. Возможно, они мне нужны оба.

Раздался негромкий писк. Возле левого уха Меньшова возник бесенок – черный, похожий на небольшую летучую мышь. Принес послание?

– Нас ждут в госпитале, – проговорил Меньшов.

– Вы понимаете его? – удивился Аверин.

– Немного. Эти бесята обучены издавать звуки разной тональности. Сейчас он говорит следовать за ним.

– Понятно. Удобно, если умеешь различать тональности.

– У меня абсолютный слух. Если останетесь здесь до завтра и решите почтить визитом мое скромное жилище, после ужина сыграю вам на фортепиано.

* * *

Матвей в длинной больничной пижаме чем-то напомнил Аверину Мончинского после боя с Распутиным. Только гипсовая повязка доставала студенту до самого плеча: видимо, рука оказалась повреждена довольно серьезно. Что не удивительно, учитывая с какой высоты упал юноша.

– Как вы? – с искренним участием спросил Аверин.

Матвей немного натянуто улыбнулся и дотронулся до гипса здоровой рукой:

– Сказали, восстановится полностью, но не раньше, чем через полгода.

– Я думаю, вам дадут академический отпуск, – попробовал утешить его Аверин.

– Да чем он мне поможет? Со мной всё кончено… – Лицо Матвея стало сердитым, и он тихо и зло выдохнул: – Не надо было мне щит выставлять.

Аверин понимал расстройство юноши. Руки очень важны для колдуна, и не только из-за оружия. Руками колдун держит щит, поэтому они страдают чаще всего. Еще во времена, когда здесь учился Аверин, остеотомия была одной из самых востребованных операций в госпитале Академии. И местные хирурги-чародеи освоили ее в совершенстве и проводили быстро и виртуозно.

Меньшов подошел, откинул полы белого халата и присел на край кровати.

– Матвей, – проговорил он, и его голос прозвучал непривычно мягко, а обычно суровое лицо приняло отеческое выражение, – мы пойдем вам навстречу. Вы отправитесь домой, а с начала следующего года поступите на тот же курс, на котором находитесь сейчас. Да, вы потеряете год. Но зато у вас появится время подготовиться к государственному экзамену.

– Я не поеду домой! – неожиданно выкрикнул Матвей и уже значительно тише, глядя в пол, пробормотал: – Только меня там еще и не хватало…

– Хорошо, – Меньшов понимающе закивал, – да-да, конечно. Я попробую поговорить с Коллегией, чтобы вам разрешили остаться в кампусе. И даже посещать занятия… факультативно. В конце концов, Академия несет ответственность за то, что с вами произошло. Если, конечно, вы не сами спрыгнули с крыши.

– Сам? – Матвей поднял глаза и хмыкнул. – Нет, конечно. С чего вы так решили?

Вместо Меньшова ответил Аверин:

– Видите ли, в вашей пишущей машинке обнаружена записка. Которую можно трактовать как прощальную. Поэтому мне очень важно узнать, что произошло на самом деле. – Про себя он отметил, что Меньшов однозначно что-то знает о семейных обстоятельствах Матвея.

Матвей издал горький смешок:

– Я так и знал… Он решил выдать мое падение за самоубийство. А ведь похоже, да? И если бы я свернул себе шею, никто бы не усомнился…

– Кто, Матвей? Кто это был? – Меньшов наклонился, заглядывая студенту в лицо.

Юноша резко отстранился и процедил сквозь зубы:

– Если бы я знал, вы думаете, это сошло бы ему с рук, господин проректор?

Он произнес это жестко и резко, и Аверину показалось, что в его голосе отчетливо послышалась неприязнь. И не к неизвестному, столкнувшему его с крыши, а к самому Меньшову. Что между ними происходит?

– Матвей, просто расскажите все обстоятельства. Обещаю, мы поймаем преступника. И защиту вам обеспечим. У двери палаты дежурит полицейский див Владимир. Поверьте, ему нет равных. – Аверин хотел было положить руку пареньку на здоровое плечо, но вспомнил, как тот отшатнулся, когда к нему приблизился Меньшов, и решил этого не делать. Подростки часто не любят, когда с ними играют «в папашу». Тем более что отношения с родственниками у Матвея, по всей видимости, напряженные.

– Да нечего рассказывать, – вздохнул Матвей, – меня не человек столкнул, а див. И я его, естественно, не видел.

– Начните с того, что вы делали на крыше, – подсказал Аверин.

– Меня туда заманили. Да, я идиот. Утром я нашел на подоконнике записку. Там было сказано: «я знаю, кто убил твоего дедушку. Уничтожь записку, а сам приходи на крышу в 6 утра».

– И вы пошли?

– Конечно, – Матвей поднял взгляд, в глазах его появились слезы, – я очень хотел узнать, кто… сломал мне жизнь.

– И что дальше?

– Я сделал, как просили, поднялся на крышу, а там никого. Я уже собирался уходить, как снизу меня окликнули по имени. Я подошел к краю и почувствовал, что меня будто выкинули вперед. Едва успел выставить щит. Но если бы не деревья, он бы мне не помог. Хотя… может, оно и к лучшему было бы… – Он опустил голову. – Одного неудачника в нашей семье более чем достаточно.

– Что вы имеете в виду? – уточнил Аверин.

– А вы у господина проректора спросите, – резко ответил Матвей и снова усмехнулся.

Определенно, парень питает к Меньшову неприязнь.

– Я обязательно расскажу, но это не простая и не быстрая история, а уже начинаются занятия. – Меньшов встал. – Поэтому, с вашего разрешения, я вас оставлю.

– Конечно, – согласился Аверин, возможно, без вездесущего проректора юноша станет откровеннее. А когда Меньшов вышел из палаты, поймал себя на мысли, что и сам испытал облегчение.

Как только за проректором закрылась дверь, Матвей вцепился в Аверина здоровой рукой:

– Помогите мне, пожалуйста! Ваш див, Владимир… я знаю его, видел по телевизору. Это ведь он защищал императрицу?

– Он, – подтвердил