Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

где проживает Матвей, поедут на завтрак первыми. И хотя официально транспортного дива звали Трехметробус, все студенты, да и преподаватели, ласково называли его «Горбунок», из-за костяных выростов на спине, между которыми как раз и усаживались ездоки. Длиннющая многоножка могла зараз перевезти ровно одиннадцать человек. Спереди Горбунок имел длинную пасть с торчащими в разные стороны клыками, а сзади – шипастый крокодилий хвост. Аверин знал, что выведен транспортный див был специально, и основой послужил похожий на крокодила гавиал и какое-то многоногое насекомое. Первые полгода юные колдуны ездили на Горбунке только в сопровождении своего классного надзирателя, который сам держал щит. Аверин помнил, как поначалу с опаской обходил зубастую пасть. Очень уж хищный вид имел Горбунок.

Малышей, не успевших освоиться с большим количеством утренних тренировок и прочих обязанностей, и потому рискующих опоздать, Горбунок возил в столовую на завтрак. А днем развозил студентов старших курсов, чье следующее занятие проходило на окраине Академии. Перемещался он строго по расписанию. Не успел – бежишь бегом. Со старшими Трехметробус не церемонился и развивал довольно солидную скорость. Усидеть на вертком, покрытом смесью чешуи и хитина гладком теле, было той еще задачкой даже для пятикурсника. Это уже потом выпускники устраивали соревнования, набиваясь между горбами стоя по двое, а то и по трое, или старались удержаться, зацепившись за хвост. Однако падения случались нередко, а Горбунок на маршруте никогда не останавливался, вот и приходилось неудачникам остаток дороги что есть мочи мчаться до дальнего корпуса. Ведь за опоздания полагалось взыскание.

Аверин и сам не единожды кубарем скатывался со скользкой гладкой спины на особо крутых поворотах. Падая, главным было не зацепить и не утащить за собой товарища. Это считалось большим позором. Аверин вдруг вспомнил, как ему вцепился в рукав пытающийся удержать равновесие Артур Неглинный, и юный Гера сумел не только не сорваться сам, но и удержал однокурсника. Тогда им восхищались, да и что греха таить, Аверин до сих пор испытывал легкую гордость за свой тогдашний маневр.

С крыльца степенно спустился классный надзиратель и поприветствовал сыщика и проректора, пожалуй, излишне подобострастным поклоном. За ним в полной тишине, как того требовала дисциплина, высыпала первая группка первокурсников. Надзиратель тут же принялся покрикивать на мальчишек, стараясь рассадить по местам побыстрее.

Классных надзирателей юные колдуны не любили, и частенько вполне заслуженно. Надзиратели нередко обращались со студентами с совершенно неоправданной строгостью, делая из дисциплины и аккуратности настоящий культ. За малейший беспорядок в одежде, прическе или в комнате классный надзиратель мог не выпустить из общежития до тех пор, пока студент не добьется идеального вида. В результате, пытаясь удовлетворить подчас откровенно издевательские требования, мальчишки оставались без завтрака, а то и получали взыскания за опоздания на занятия. В бытность Аверина студентом один надзиратель заставлял мальчиков открывать рот, чтобы проверять, почистили ли они зубы, а в комнатах проверял грязь белоснежным платком. Убрать комнату достаточно, чтобы пройти его проверку, было возможно только с помощью дива. К счастью, этого поборника чистоты быстро заменили.

Классные дамы на чародейском вели себя совершенно иначе. Вместо того чтобы ругать своих воспитанниц, они помогали девочкам: заплетали им аккуратные красивые косы, причем у каждой классной дамы был свой стиль, благодаря которому всегда можно было понять, из какой группы юная чародейка. И многие выпускницы продолжали поддерживать узнаваемую прическу до самого завершения учебы. А у некоторых из классных дам имелся особый амулет, который юные чародейки именовали «фея-крестная». За считаные секунды с его помощью чародейка преображала юную барышню целиком, от волос до туфель, превращая в настоящую принцессу. Эффект не длился долго, но нередко выручал девчонок и вводил в ступор мальчишек. Аверин никогда не мог с уверенностью сказать, что он видит в великолепной Лизе: ее истинную красоту или результат действия «феи-крестной».

Даже мальчишки-чародеи не гнушались прическами от классных дам.

А колдуны немного завидовали такой разнице в подходах. Возможно, дело было в женском материнском инстинкте, но Гера еще на ранних курсах сделал вывод, что не только в нем. В классные дамы, на нелегкую и довольно скромно оплачиваемую работу, устраивались в основном выпускницы, чтобы набраться опыта. Начинающие чародейки работали в Академии пару лет и шли дальше устраивать свою карьеру. В классные же надзиратели попадали не слишком удачливые колдуны-отставники, не сумевшие заработать себе на безбедную старость, или же и вовсе отчисленные студенты. Служба в Академии для не получивших жетона колдунов считалась удачей и почетной возможностью, однако многие завидовали начинающим студентам, у которых еще всё впереди. И отрывались на мальчишках, кто-то просто вымещая обиду на несложившуюся жизнь, а кто-то – искренне считая, что железная дисциплина поможет студентам не повторить их ошибок.

Тем временем первокурсники расселись, классный надзиратель занял свое место спереди на шее у Горбунка и поднял щит. И див рванул с места, поднимая снежное облако.

– Если желаете, можете попозже, как говорится, тряхнуть стариной и прокатиться, – услышал Аверин за спиной голос Меньшова. – После того, как Горбунок закончит с малышами, и до конца первой лекции он свободен.

– Спасибо, – Аверин улыбнулся. – Но не сейчас. Боюсь, времени на ностальгию у меня маловато. Пойдемте.

* * *

Егор оказался мальчишкой лет тринадцати, и он ушел на пробежку до того, как всё случилось, а Александр, ровесник Матвея, и вовсе узнал о несчастном случае от Аверина. Оба студента подтвердили, что накануне Матвей выглядел очень расстроенным, даже на ужин не пошел. Никто его не беспокоил – студенты сами были взбудоражены гибелью ректора и прекрасно понимали, что смерть дедушки для Матвея не может пройти бесследно.

– У него были близкие друзья? – спросил Аверин.

– Да, – подтвердил Егор, – девушка с чародейского, Татьяна, кажется. Ну и Олег. Олег Соколов.

– Ясно. И что же, они не приходили вчера? Поддержать Матвея?

– Так они же сильно поссорились… – выдохнул Егор и тут же осекся. А Аверин увидел, что сидящий рядом Александр постарался незаметно сделать знак молчать на языке жестов Академии.

– Так… – Аверин внимательно посмотрел сначала на одного мальчишку, потом на другого. – Гхм… я сам был здесь студентом и отлично знаю, что вмешивать наставников или преподавателей в свои ссоры – моветон, а уж доносить на товарищей – вовсе безнравственно. Но я не преподаватель, я – следователь. А если вы не хотите говорить при господине Меньшове… – Он повернул голову к проректору, присевшему на диван в некотором отдалении, но, безусловно, отлично слышащему беседу: – То мы можем поговорить наедине.

Меньшов поднялся, подошел и, чуть наклонившись, проговорил:

– Я готов уйти. Но у меня есть предложение получше. Поскольку дело действительно очень важное и информация нужна следствию, я обещаю, что никто не получит дисциплинарного взыскания, даже если имела место драка.

Аверин заметил, что проректор внимательно всматривается в лица мальчиков.

– Или не драка? Для возраста Матвея и его друзей, драка – это мелковато, – продолжил Меньшов. – Дуэль? Произошла колдовская дуэль?

Егор дернулся и моргнул, а Александр едва заметно прикусил губу. Похоже, проректор попал в точку.

– Ох… – Меньшов с самым непринужденным видом пододвинул стул и сел рядом с Егором, едва не касаясь локтем его плеча, и заговорил негромким, заговорщицким тоном: – Вы знаете, как раз в этом возрасте я вызвал на дуэль однокурсника, и не кого-нибудь, а самого знаменитого Аркадия Аверина. – Он улыбнулся какой-то немного мечтательной улыбкой и перевел взгляд на Аверина: – Вашего отца.

– О, – Аверин, поддерживая начатую Меньшовым игру, посмотрел на него с удивлением, впрочем, совершенно искренним, – не знал этого. Поразительно, что моему отцу удалось выжить после этого приключения, ведь он был ученым, у него даже оружия не было. А вы – один из сильнейших боевых колдунов. Должно быть, презанятнейшая история.

– Безусловно. Когда-нибудь я ее расскажу, – старый колдун подмигнул, – но этот маленький инцидент послужил началом долгой и очень продуктивной дружбы… Так вот, – словно спохватившись, продолжил он, – я даю слово, что никакого наказания за дуэль ни Олегу, ни Матвею назначено не будет. Если только падение с крыши не стало ее итогом.

– Да нет, Алексей Витальевич, вы что! Нет, конечно! – воскликнул Егор. – Они вообще… – Он опять замолчал, бросив быстрый взгляд на Александра. А тот опустил голову и негромко проговорил: