Вкус смерти - Влад Райбер

но предпочли это скрыть. Может, его теперь пытают в какой-нибудь засекреченной лаборатории. Или он поселился в канализации и теперь гниет там заживо. В любом случае – исход печальный.

Этот монстр убил моего соседа, раздавил его голову, но я почему-то не сочувствовал покойнику. Мне было жаль то существо, которое провело жизнь в агонии. И возможно, она никогда не закончится.

Такое существование хуже смерти! Навечно остаться обремененным своим уродливым телом, умом и болью.

Размышляя о муках человека-опухоли, я стал каким-то печальным. Не хочу играть в компьютер, не хочу гулять.

Все свободное время провожу у окна. Смотрю, как мокрые желтые листья падают с деревьев. И все думаю, думаю, думаю…

Подайте мне смерть

Увиденное мной в тот день можно было бы легко объяснить недосыпом. Я отработал два года в армянском ресторане почти без выходных. Должность у меня администратор, но по факту, когда надо кого-то подменить, я и повар, и официант, и курьер, и сантехник, и электрик – в общем, сразу за всех. Усталость для меня – естественное состояние.

И тогда я, как обычно, не выспавшийся, волочился на работу. Шел по главной улице мимо высотных домов. В наушниках звучала любимая музыка. И вдруг у меня на пути столпились люди.

Прохожие суетились, о чем-то говорили. Кто-то болтал по телефону, кто-то кричал:

– Накрыть бы его чем-нибудь!

Мне стало любопытно, что там такое происходит. Тогда я подошел ближе и дернулся от испуга. На асфальте лицом вниз лежал мужчина, а вокруг него расходилась темно-красная лужа крови.

Тело этого человека казалось тоньше, чем нужно, будто он смялся в лепешку. Видимо, упал с большой высоты. Череп раздробился, грудная клетка рассыпалась, руки и ноги сломались в нескольких местах.

Один раз глянешь на такое и никогда не забудешь, что люди хрупки, как елочные игрушки – сорвался и в дребезги…

Я посмотрел вверх, на шестнадцатиэтажную новостройку, ища взглядом открытое окно. И не поймешь, с какого этажа он упал. А случайность ли это?

Мужчина был одет в домашнее: носки, клетчатые хлопковые штаны, черная футболка. Может, хотел помыть окно и оступился?

Страшное зрелище словно обжигало глаза, и я не мог долго смотреть на размозженное тело. Взгляд сам по себе убегал от трупа и метался по лицам собравшихся.

И среди людей я увидел одного странного человека, которого, кажется, больше никто не замечал. Он стоял как призрак.

Несмотря на ясную погоду, на нем не было ни одного луча солнца. На его одежде и лице лежали черные тени, словно он и сам был тенью. А его глаза светились золотым огнем.

Этот человек обладал несуразными чертами лица. У него были узкий лоб, широкий нос, тонкие, как ниточки губы и мелкие зубы, которые он невольно приоткрыл в улыбке. Но главное – это его глаза. Они горели желтым светом, как фары несущейся на встречу машины на темной дороге… Машины, что вот-вот собьет тебя!

Его взгляд был подобен гипнозу. Я почувствовал холод в животе. Это был не человек, а сама смерть!

Хотелось верить, что мне лишь показалось и поскорее забыть о случившемся. Но этот странный человек оставил в моих мыслях более тяжелый след, чем размозженное тело на асфальте.

Как только я зашел в кафе, мой начальник Гамлет крикнул из-за бара:

– Владик! За официанта сегодня будешь! Давид опять заболел.

– Окей… – обреченно ответил я, будто надеялся на что-то другое.

На самом деле такая ротация должностей давно была привычным делом.

Работа началась бодро. Пятничным вечером всегда было много гостей. Это позволило мне отвлечься от дурного происшествия.

Вскоре к нам зашли Гриша и Алика. Они были постоянными посетителями, и я уже почти сдружился с ними. Гриша – высокий и крепкий мужчина весом под сотню килограммов, с вечно доброй улыбкой. Алика – голубоглазая блондинка среднего роста, но рядом со своим парнем казалась совсем крохотной.

Они устроились за столиком у окна.

– Нам шашлык, кебаб и картошечки для начала, – сказал Гриша. – А еще пива там какого-нибудь…

– Да, хорошо, – отвечал я, автоматически черкая в блокнот.

– С тобой все в порядке? – вдруг спросила Алика. – Выглядишь не очень. Не заболел?

– Все в порядке, спасибо за беспокойство, – ответил я, натянув дежурную улыбку, и пошел на кухню.

С гостями своими проблемами не делятся, какими бы они не были дружелюбными. Да и настоящим друзьям за ужином не рассказывают о трупах на асфальте. Пускай едят спокойно и с аппетитом.

Я разносил заказы, убирал грязную посуду, протирал столы, чувствовал себя роботом и был доволен этим. Верно говорят: труд – лучшее лекарство.

И тут за спиной прозвучал резкий голос Гамлета:

– Эй, Владик! Почему посетителя игнорируешь? Чего он сидит голодный?

Начальник взял меня за плечо и указал на дальний столик. Я посмотрел туда и оцепенел.

Там сидел он! Тот самый человек с желтыми горящими глазами, которого я видел сегодня на месте трагедии. Он улыбался все также недобро, и его глаза светились огнем.

А начальника в его виде ничего не смущало. Да он что, ослеп? Это же не просто человек, а выходец из ада. Хотя и другие гости его не замечали. Похоже, только мне облик этого человека казался ужасным.

И почему он пришел сегодня именно в этот ресторан? Проследил за мной?!

– Что стоишь, глазами хлопаешь? Иди, прими заказ! – прорычал Гамлет.

Я почувствовал себя, как пугливый ребенок перед кабинетом стоматолога. Хочешь не хочешь, а надо…

С дрожью в коленях я пошел к столику, взглянул страшному человеку прямо в лицо и произнес заученные слова:

– Добрый вечер. Уже решили, что будете заказывать?

Страшный человек обратил ко мне лицо. Его глаза! Таких не бывает у людей, да и ни у кого не бывает. Два стеклянных шара, светящихся изнутри. Два адских пламени.

Они освещали его бугристое некрасивое лицо и заставляли сиять мелкие зубы. Все остальное было скрыто тенью.

– Я хочу смерть… Подайте мне смерть, – прошептал он, и его улыбка стала еще шире.

Я почувствовал, что каждый волосок на моем теле встал дыбом. Смерть? Он попросил подать ему смерть, или мне послышалось?

– Простите, что? – переспросил я, пытаясь не выдать дрожи в голосе.

Страшный человек молчал. Теперь он только улыбался и смотрел желтыми глазами мне в лицо. В его улыбке звучал немой смех. Больше он и слова не произнес.

Я ушел от его стола, вернулся к Гамлету и заявил:

– Тот человек не сказал ничего внятного. С ним что-то не так… Может,