Дети мертвой звезды - Алекс Джун

но писк и шипение возобновились. А после – снова каша из звуков. По крайней мере, теперь я знал, что это не были проделки мёртвых и потусторонних сил! Хотя, наверное, мы теперь и сами относились к тем самым потусторонним силам, как знать. И слушали из своего призрачного царства отзвуки мира живых. Я на всякий случай ещё тщательнее обшарил кусты и хотел было вернуться со своей находкой к Врачу, но дверь открылась и в вагон вошла Эй. У неё был крайне взволнованный и огорчённый вид. Пока я думал, какой вопрос лучше задать, она меня опередила:

– Тень, со Льдом происходит что-то не очень хорошее. Да, я знаю, что он странноват, как и все мы. Но сейчас ему плохо, а я не знаю, что делать. Он сидит и пялится на рычаг, не мигая.

– Оставь его в покое. Никуда он из поезда не денется, – безразлично ответил я. – Нам всем тут плохо, учитывая сюрреализм происходящего. Быть может, мы до сих пор лежим в корчах недалеко от путей и смотрим дивные галлюцинации.

– Хочешь сказать, я глюк?

Эй подошла максимально близко, положила ладони ко мне на плечи и злобно уставилась мне в глаза.

– Да. Ты – главное наваждение в моей жизни, – с неожиданной горечью произнёс я. – Я всегда был один. Не то чтобы я сторонился людей. Просто так складывалось, что рядом со мной никто не задерживался. Но с тех пор как я встретил тебя, моя жизнь стала насыщеннее любого романа, и в то же время абсурднее. Прочти кто мой дневник, решит, что я совсем свихнулся и написал бред сивой кобылы.

– Ой, да брось! – Эй болезненно вдавила пальцы в мои ключицы. – Жизнь абсолютно любого человека во все времена куда более сумасшедшая, чем выдуманные истории. Просто писатели счищают всю вонючую шелуху, оставляя лишь ровненькую блестящую луковку, которую читатель дальше первого слоя и трогать не станет – глаза защиплет!

– И с чего такая проницательность и образность? – Я осторожно взял её за локти и надавил, побуждая убрать руки с моих плеч, но Эй намёка не поняла, вцепившись сильнее.

– Я не такая дура, какой хочу казаться. И меня правда беспокоит состояние Льда, ты должен ему помочь.

– А моё состояние тебя не волнует? – спросил я, делая шаг назад.

– Что может случиться с тобой, Тень? – Эй сделала шаг ко мне, и её лица коснулась лёгкая тень улыбки. – Ты всегда так спокоен, а если и злишься, то только по-доброму.

– Ты же сама говорила, что я могу спятить, как Слепыш. – Я нарочно шагнул назад, и Эй мигом сократила расстояние между нами, не убирая рук с моих плеч. Это всё сильнее напоминало танец в тишине.

– Иногда я шучу, если ты не знал. – Эй не смогла сдержать ехидную улыбочку.

– А я иногда всё же злюсь и тоже могу сходить с ума, – прошептал я.

А потом наклонился и поцеловал Эй, едва касаясь её губ. Мои руки всё ещё сжимали её острые локти. Заноза не шевелилась и не вырывалась, она закрыла глаза и слегка приоткрыла губы. Я судорожно выдохнул, а после углубил поцелуй. Конечно, я понимал, что поступаю неправильно и некрасиво, с какой стороны ни глянь. Но меня тянуло к Эй с первых секунд нашей встречи, с тех самых проклятых пор, как я увидел её связанную в каморке Врача. Тогда я не подозревал, что у неё есть жизненный багаж в виде проблемного Льда, умудрившегося стать мне другом. Но я знал это сейчас. Более того, в паре вагонов от нас сидела одинокая Яга, с которой меня связывали определённые отношения. Хоть мы и не говорили об этом вслух, я понимал, что шаманка считает меня своим мужчиной.

И всё равно я целовал Эй как безумный. Мне хотелось, чтобы наш вагон отцепился и улетел как можно дальше – в чёрную дыру, другую вселенную, да неважно куда. Лишь бы Эй также сбивчиво дышала в моих руках и робко гладила мои плечи. Я приник к её шее и принялся нежно целовать, постепенно спускаясь к плечу, а потом к воротнику свитера. Мои руки уже переместились на тоненькую талию Эй, но никак не могли решить – двинуться им вверх или вниз, а может, лучше остаться на месте.

– Поезд нас сводит с ума, это чистилище-проверка, – хрипло проговорила Эй, стискивая рукой мои волосы на затылке. – Мы грешники и катимся в ад.

– Тогда надо спешить, пока не начали гореть пятки. Ты скажи, когда станет горячо, я ведь не замечу, – ухмыльнулся я, снова возвращаясь к губам Эй.

– Уже и так слишком горячо, – прошептала она, но не отстранилась.

Моя левая рука метнулась к груди Эй, а правая сжала её бедро. Даже если бы сейчас из стен повылазили черти и стали тыкать меня вилами, я бы не остановился.

– А если зайдут Лёд или Яга? – проговорила Эй, тревожно прислушиваясь. – Мне кажется, кто-то идёт.

– Тогда им придётся отрывать меня от тебя силой. Мне кажется, в тебе какой-то магнит.

Но Эй уже меня не слушала, она оглядывалась на дверь. Я не хотел быть навязчивым и выпустил её из объятий, хотя это было непросто.

– Я скажу Яге, что целовал тебя, не люблю врать. И Льду скажу.

– Давай всё-таки не будем спешить. Лучше давай дойдём до Льда сначала. – Эй поправила одежду и волосы, а потом обернулась и спросила: – Да, кстати, как твоя рана? Так и не может решить, заживать ей или нет? И как вообще работает твой организм, ты не замечаешь странностей? – И так выразительно посмотрела мне ниже пояса, что я почувствовал себя голым.

Странностей я не замечал, если не считать переворота моих моральных установок и ценностей: ведь я набросился с поцелуями на чужую женщину, забыв про свою.

– А Лёд, кстати, почему впал в ступор? Что вы делали? – Видит Бог, я не хотел этого спрашивать, но меня заставила моя проницательность.

– Нет! Ты за кого меня принимаешь? – Эй надула губы. – Когда мы пришли в кабину машиниста, он просто обнял меня и заплакал. А потом застыл. Я пыталась его растормошить, но не смогла и пошла за тобой.

Меня уже начало разъедать чувство вины, поэтому я обогнал Эй и первым вошёл в помещение, где сидел Лёд.

Он сгорбился над пультом управления, скрючив свои длинные ноги, и мне показалось, что в его позе сплелись осуждение, презрение и отчаяние. Но, конечно, это были лишь мои домыслы, поскольку Лёд и не догадывался, что мы с Эй