Дети мертвой звезды - Алекс Джун

на волны, я видела в фильме! Они накатывают на берег, а потом опять убегают. – Эй запрыгала, оттесняя Врача.

Врач выпустил руку Льда и осторожно порезал самому себе палец.

– О боги! Ты научил его плохому, – пробурчала Эй. – А его рана не заживает так быстро, но всё равно кровь течёт как-то медленно.

Врач хищно осмотрелся и жестом велел всем нам протянуть пальцы.

– Не-не-не, – пригрозил ему Лёд. – Девочек не тронь. Вон Тень возьми для экспериментов или меня.

Я видел, как Эй прямо распирало от желания съязвить и колко ответить Льду, но она всё же сдержалась.

Врач же без всяких церемоний порезал мне большой палец. Моя рана тоже начала вытворять чудеса, как и у Льда.

– Смерть и бессмертие соперничают, – с трудом выдавил из себя Врач. – Дело в этом бытии.

– Или соперничают прошлое и будущее, – предположил я, засовывая палец в рот.

– Я не понимаю. Мне всегда думалось, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно, словно сваленные в одну коробку игрушки, – произнёс Лёд, всё ещё изучая порез.

– Здесь явно происходит какое-то искривление времени, – ответил я, тоже рассматривая свой палец. Меня раздражало, что он то болел, то успокаивался. И как это долго будет происходить?

– Если мы едем в прошлое, значит, сможем попробовать переделать будущее. Сделать мир лучше, убив главного злодея. Кстати, а кто там из предков больше всех виноват в сегодняшнем бардаке? – выпалила Эй, целясь по очереди в каждого из нас из воображаемого ружья.

– Прошлое нельзя изменить, это же очевидно, – пояснил Лёд, доставая из кармана замызганный кусок ткани и заматывая им палец. – Вспомните ленту, которую я клеил. На ней уже находится всё, что было и будет, а время – лишь одна из координат измерения. Оно неподвижно. Мы можем быстро разогнаться и переместиться в будущее либо сквозь червоточину отправиться в любую точку прошлого. Но мы не изменим прошлое, это бред писателей-фантастов. Что бы мы ни натворили в прошлом, мы сделаем его таким, какое оно уже есть и каким мы его знаем. Если мы хотим переместиться в прошлое, чтобы предотвратить катастрофу, значит, у нас уже это не вышло. Если мы побывали в прошлом, то уже являемся его частью. Всё, что в наших силах, – бегать по замкнутой ленте, подобно муравьям. Но можно найти на ней самое удачное местечко и остановиться.

– Что за лента такая? – насупилась Эй, а я вспомнил, что её не было при нашем разговоре.

– Да не суть, – мотнул головой Лёд, и его волосы снова рассыпались. – А сейчас мне нужен перерыв от этого всего, и ты пойдёшь со мной. Мы будем в кабине машиниста. За нами не ходить!

С этими словами он обхватил Эй за талию и потащил вон из вагона. Но я преградил им путь.

– Если ты причинишь ей хоть малейший вред, то я нанесу тебе тысячу ран и разрублю на куски, а потом буду смотреть, как ты мучаешься бесконечно. И Врач мне поможет, – бесстрашно заявил я.

На удивление, Врач согласно замычал, хотя мне казалось, что он не склонен поддакивать.

– Тень, я её не пораню, я уже всё понял, особенно после того, как думал, что она умерла. Просто дайте мне тишины и покоя с человеком, который мне дорог, я и так почти свихнулся, – серьёзно проговорил Лёд, прижимая к себе одной рукой Эй.

Я посторонился. Конечно, я беспокоился за Эй, но заметил, что она сама цеплялась за руку Льда и льнула к нему без тени сомнения. У нашего мира давно случился нервный срыв, и кто я такой, чтобы встревать между людьми, которые хотят быть вместе посреди этого безумия. Пусть изощрённо мучают друг друга или любят. Я смирюсь.

Тень

Дневник Тени

Запись тридцать шестая

Как только дверь за Льдом и Эй захлопнулась, я уселся у окна. Сперва я писал в своём дневнике, но потом мне это надоело, и я просто стал таращиться во тьму. Очень скоро я задёрнул штору и пересел подальше: за окном мне начали мерещиться жуткие лица и силуэты. Это всегда бывает, если долго смотреть в черноту.

– Как думаешь, где мы? – спросил я у Врача, но тот предательски промолчал. – А почему ты нам вколол это бессмертие, а себе нет? – Я решил не сдаваться так просто и попробовать с ним поговорить.

Врач вздохнул. Он нервно пожевал губы, а потом проговорил:

– Мечтаю, чтобы близких людей не могла разлучить смерть. Но все, кто был мне дорог, уже мертвы. Если я стану жить очень долго, то потеряю надежду ещё раз увидеть их, а может, и вовсе позабуду. Я этого не желаю. Но хочу дать человеку возможность выбирать – продлевать себе жизнь или нет.

– Нам ты эту возможность что-то не дал, – проворчал я.

– Ты умирал, твои друзья не хотели этого. Женщина, – он кивнул на дверь, за которой скрылась Эй, – сама согласилась. А её мужчина тоже умирал. Его сердца из-за потрясения… – И Врач сжал руку в кулак, что, видимо, означало, что Лёд тоже дышал на ладан.

– Но ты точно уверен, что с нами всё будет хорошо, мы не позеленеем, не сойдём с ума, не превратимся в упырей?

– В этом бытии ни в чём нельзя быть уверенным, – ответил Врач, и если бы я его не знал, то точно бы решил, что он издевается.

Мы снова замолчали. Но я не мог просто сидеть, ничего не делая.

– Яга, давай вернёмся туда, где ты впадала в транс, мне кажется – там неспроста были голоса.

– Нет.

Я не стал её упрашивать, а взял Булочку для компании и вернулся в нужный вагон. У меня было какое-то неясное ощущение, что мы что-то упускаем. Яга услышала голос тогда, когда уже была не в трансе. А что, если этому есть более рациональное объяснение? Тем более послание никак не напоминало шёпот духов. Я опустился на колени у куста, под которым сидела шаманка, и принялся шарить в нём руками. И моя догадка подтвердилась. На одной из веток висел маленький аппарат, вероятно радиопередатчик. Я поднёс его к уху и прислушался. Через некоторое время я уловил еле заметный писк и шипение, а после обрывки фраз. Но сколько я ни пытался, не смог вычленить слова из этого невнятного бормотания. Видимо, у Яги был потрясающе острый слух. Вещание прекратилось, и наступила тишина. Я не торопился убирать аппарат от уха, а просто ждал. Не знаю, сколько минут прошло,