Истина лисицы - Юлия Июльская

Истину дымка затянет —

клён не уронит листов.

Танка, которым с ней поделился Акихиро-сэнсэй. Поговорить бы сейчас со стариком… Интересно, как он там? Учит ли ещё детей? Киоко помнила, что Мэзэхиро его недолюбливал и считал сомнительным его подход к обучению. А всё же Акихиро всегда знал, как и что сказать, чтобы предстать в глазах сёгуна достойным наставником, который добросовестно передаёт традиции и старые знания новым поколениям.

Киоко задумалась над словами танка. Клён давно уронил все свои листы, дождаться бы новых. А истина… Истина так и осталась за дымкой, растянувшейся над Шинджу.

Что-то сзади зашуршало, она обернулась.

– Норико, это ты?

Тишина.

Похоже, послышалось. Она обернулась по сторонам, выискивая силуэты спутников, но все разбрелись слишком далеко. И снова этот шорох позади.

– Кто здесь? – Киоко вскочила и выпустила когти. Так себе оружие, но лучше, чем ничего. Кусты шевелились. Она осторожно попятилась. Какой-то зверь? Ки, точно, она ведь может просто почувствовать.

Запах лилии ударил в нос. Но не той, что говорит о щедрости или богатстве, а оранжевой, что кричала о ненависти и мести. Она знала, что это чувство не обращено к ней, оно было в самой ки того, кто скрывался, в самой его сути. Месть, смешанная со свободой, с запахом кедра и сорванной травы. Чужая ки полыхала.

– Выйди, – приказала Киоко.

Из кустов раздалось рычание, вслед за которым показалась оскаленная пасть. Лис. Она выдохнула. Просто зверь, уж с ним как-нибудь разберётся.

Лис выходил и рычал, не сводя с неё глаз, пока сзади не показался его хвост. А за ним второй. И третий. И Киоко с ужасом увидела кончик хвоста четвёртого, взметнувшийся над ним. Четырёххвостый. Кицунэ? Нет, им здесь делать нечего. Ногицунэ.

Дикий оборотень, которому идёт пятый век. Ужас парализовал. Она с ним не справится. Как идеально всё сложилось, чтобы выполнить условия Инари, но как убить того, кто живёт больше четырёхсот лет?

Киоко бросила взгляд на свои когти, на лапы ногицунэ, и поняла, что так ей точно конец. Кто будет сильнее, в кого обратиться? Ёширо-сан? Можно хотя бы попробовать…

Она сбросила с себя оцепенение и за один удар сердца обратилась в человеческую ки кицунэ.

Ногицунэ, по всей видимости, посчитал это достаточным поводом, чтобы броситься на Киоко. Тело инстинктивно увело в сторону – уклоняться она и сама хоть как, но научилась. Лис тут же остановился и снова зарычал.

– Что тебе нужно? – не выдержала Киоко. Даже звери не нападают просто так. А он ведь и не совсем зверь.

Но ногицунэ не ответил – рванул чуть правее, а когда Киоко отскочила влево – запоздало поняла, что это был обман, и лисья пасть уже нацелилась на её горло. Проклятое правило войны работало даже на уровне такой борьбы. Она успела повернуться, и плечо взорвалось болью. Челюсть сомкнулась, тяжёлые лапы упали на грудь, и Киоко не смогла устоять, повалившись на спину. Лис прижал её к земле и, утробно рыча, впивался зубами в плечо.

Киоко понимала: миг промедления – и он вцепится ей в горло. Поэтому, усилив течение послушной ки справа, она сделала рывок и перевернулась. Мгновение – и голова ногицунэ была уже у неё в руках, а взгляд встретил тёмно-зелёные глаза. Они смотрели без страха, и Киоко отметила в них запятнавшие зелень бурые точки – словно капли крови убитых противников, запечатлённые в многовековом взгляде ногицунэ.

Она наступила коленом лису на грудь, а предплечьем придавила горло, но он извернулся с нечеловеческой силой и сумел сбросить её с себя. Сил Ёширо-сана было недостаточно… Киоко тут же подскочила, стараясь оставаться лицом к врагу. Кто может справиться с четырёхвековым ногицунэ? Норико? Медведь? Вряд ли.

И тут Киоко едва не засмеялась от собственной глупости. Ну конечно. Она тряхнула головой, сбрасывая облик Ёширо-сана, и позволила Сердцу вобрать в себя аромат оранжевой лилии, пропитаться ненавистью и болью, вплести в неё кедр и запах свежей травы.

Сзади выросли четыре хвоста, а в сознание пробралась вековая усталость. Киоко плохо её осознавала и всё же чувствовала. Думать не хотелось, нет. Хотелось уничтожить врага. Она смотрела на ногицунэ и чувствовала злость, которую даже не стремилась подавить.

Утробное рычание вырвалось уже из её собственной груди. И, воспользовавшись моментным замешательством ногицунэ, она бросилась на него и повалила. Правое плечо ныло, и она слегка припадала на правую лапу. Но можно было терпеть, ничего. И теперь в её пасти разливалась чужая горячая кровь – это была задняя лапа. Ногицунэ потянул лапу на себя, пытаясь высвободить, но челюсть сомкнулась на кости мёртвой хваткой. Нет уж, она его не упустит.

Подтянув лиса зубами к себе, Киоко забросила на него правую лапу и исполосовала бок, пока пыталась зацепиться. Повалить на землю. Главное – повалить, подмять под себя, а там уж никуда не денется.

Вдали послышался шум – бегут её ёкаи. Отчего-то хотелось покончить с этим до того, как кто-то из них вернётся. Она рванулась, отпустила ногу и навалилась обеими передними лапами на крестец ногицунэ. Тот не смог устоять и с визгом припал к земле. Киоко подтянула его, подмяла под себя и добралась челюстью до шеи. Лежи, послушный ногицунэ, вот и пришёл твой конец.

– Киоко-хэика! – раздалось сзади.

Неважно, подождут. Она вгрызлась в шею лиса, и тот под ней заскулил и попытался вырваться, отчего делал себе только больнее – зубы прорывали плоть от резких движений, пасть наполнилась тёплой кровью. Было бы это горло, ногицунэ уже бы затих. Но, увы, до горла ещё нужно достать, нужно как-то извернуться…

– Киоко-хэика, не нужно, – это был голос Ёширо-сана.

Киоко нехотя обернулась, продолжая давить лапами на ногицунэ.

– Как раз это и нужно, – прорычала она.

– Вам не кажется это подозрительным? Богиня, чьи верные слуги исповедуют ненасилие, велит убить живое разумное существо, а потом – совершенно случайно – на вас, сидящую в одиночестве, нападает ногицунэ. Слишком легко выходит исполнить её волю, не думаете?

Киоко едва удавалось сосредоточиться на словах. Она не понимала, что он говорит. Она думала лишь о том, что её враг в её лапах и ждёт своей смерти.

– Киоко-хэика, наверняка это и есть испытание для вашего Сердца и вашей ками. Легко убить врага, но куда сложнее дать ему уйти, разве нет? Помиловать – даже после того, как он на вас напал.

Дать уйти? С чего бы?

– Возможно, я ошибаюсь, – продолжал Ёширо-сан.

Киоко поняла, что ненависть, сидящая внутри, мешает слушать, туманит разум и никак не даёт осмыслить слова кицунэ.