По краю земли - Катерина Ромм

Венда спала на шкурах, закутавшись в два одеяла. Айлек несколько минут сидел у её ног и разглядывал золотистые волны волос. Лица Венды видно не было, но поверх пледа лежала тонкая рука. Айлеку безумно хотелось коснуться расслабленных пальцев, вложить свою руку в её – но он побоялся разбудить Венду. На объяснения сейчас не было сил.

Фелтон сладко посапывал, подложив под щёку ладонь, а вот Меркурус только притворялся спящим. Айлек решил сделать вид, что не заметил. Все имеют право на бессонную ночь – особенно художники.

Айлек устроился на свободной лежанке и поджал колени. Тело гудело после пережитого, душу коробило в тисках сомнений – ему необходим был отдых. Однако стоило только заснуть, как Фелтон растолкал его и сообщил: «Атлас зовёт».

Айлек похолодел. Наверняка глава Ордена прослышал про ночную выходку травника в аптекарском саду. Леди Ариана ему рассказала или кто‐то другой застукал Айлека – это было неважно. Айлек готовился принести извинения и молил Ангела, чтобы их не выгнали из общины с позором. Монахи и без того не слишком жаловали травников… В последние месяцы Айлек привык к упоминаниям Ангела и многое узнал от Фелтона и Венды, но для настоящих травников на первом месте всегда были растения, и только они. Стихии их вовсе не интересовали: никто не молился ни огню, ни воздуху, ни воде. Земля же была вне соперничества стихий – она являлась божеством сама по себе. В Ангела верили меньше, чем в землю. Наверное, для Орили это было неслыханной дерзостью.

Старик, дряхлый и сморщенный, словно курага, поджидал Айлека на деревянной дорожке у пруда. Опершись о перила, он бросал в воду мелкие камешки, снова и снова разбивая зеркальную гладь. Завидев их с Фелтоном, Атлас не проронил ни слова. Он лишь кивнул мальчику, и тот сразу же убежал, бросив Айлека наедине со стариком. Атлас смотрел на него вопросительно. На дне изумрудных глаз дрожали звёзды.

– Ангел добр, – неловко произнёс Айлек, поклонился и сложил правую ладонь в стихийном жесте. Он не знал, как правильно, поэтому сделал всё сразу.

– Не суетитесь, – негромко заметил Атлас. – Прогуляемся, может быть?

– Отчего же не прогуляться? – напряжённо отозвался Айлек.

Атлас взял его под руку. При каждом шаге он опирался на травника, словно ему было трудно идти. Неудивительно. Сколько ему лет – девяносто? А может, и все сто…

Община просыпалась. Кто‐то полоскал цветные рясы в широких тазах, где‐то стучал молоток, в воздухе плыл аромат свежей выпечки. Айлек заметил леди Ариану с корзинкой, полной кожаных полуботинок, какие носили большинство монахов. Из платья, в котором она была ночью и которое, надо сказать, изрядно запачкалось землёй, принцесса переоделась в жёлтую мантию. Теперь её легко можно было принять за монахиню Орили, не хватало только длани Ангела на груди. Поймав взгляд травника, женщина многозначительно кивнула и улыбнулась – не как Венда, широко и задорно, а мягко и сдержанно.

– Скажите. Чего вам не хватает? – спросил Атлас, как только принцесса скрылась из виду. – Вы приходите к нам потерянные. Каждый из вас страдает по-своему. Мы пытаемся помочь. Что делает вас таким несчастливым, что приходится терзать свою душу дурманом?

Судя по тону, Атлас вовсе не гневался. Скорее, он казался обеспокоенным.

– Наверное, это просто… хм… возраст такой. – Айлек хотел бы уйти от ответа. – В общине травников нас ещё не считают за взрослых…

– Не надо. Не надо пенять на возраст. Мы видим вас хорошо. Так же хорошо, как вы видите нити жизни в этом маковом кустарнике. – Атлас кивнул в сторону зарослей. – Вы не скроете от нас своей тревоги. И мы хотели бы понять. Ясна ли вам самому причина?

Айлек вздохнул.

– Ясна. Но мне трудно об этом говорить.

Больше он ничего не добавил и просто продолжил идти, поддерживая старца.

Атлас долго молчал – они миновали три дома и склад строительных инструментов, – а потом вдруг произнёс:

– Любовь – всегда благо.

Айлек сжал зубы.

– Я не согласен. Моя любовь – проклятие. Она несёт только боль и стыд.

Монахи оборачивались, глядели им вслед. Атлас, разгуливающий под ручку с травником… Что о них думают? Или странности здесь в порядке вещей? Айлек старался отвлечься от разговора, к которому его подталкивал Атлас, но, к несчастью, он был здесь ведомым, а не ведущим. Ведомым чужой рукой, как всегда.

– Вы не понимаете, – с горечью выпалил травник прежде, чем Атлас сумел продолжить, – я вовсе не пытаюсь добиться этой любви. Я пытаюсь её забыть!

– Именно, – кивнул старик и, неожиданно прытко запустив руку в карман Айлека, выхватил горсть кудрявых листьев и бросил их на землю. – Именно это и делает вас несчастным. Одним словом: зачем?

Они остановились там, где деревянный настил обрывался на краю леса и переходил в утоптанную тропинку. Атлас толкнул калитку и провёл Айлека под своды деревьев. Сейчас, при свете дня, лес казался ажурным и прозрачным, пропитанным светотенью. Айлек чувствовал себя по-настоящему спокойно здесь, среди крепких стволов. Он уже давно не испытывал такого умиротворения. Потому, наверное, и решился сказать то, о чём много думал в последние недели.

– Иногда мне кажется… То есть я не уверен, но это сильное ощущение… Как будто я знаю, что случится дальше, – глухо произнёс Айлек, не глядя на Атласа. Он не знал: вдруг такие речи оскорбительны для Орили?

– И оно случается?

– Сложно сказать, – Айлек нахмурился, пытаясь воскресить в памяти паутину предчувствий. – Это не видения, скорее, какие‐то короткие вспышки. Именно поэтому, понимаете… я всегда знал, что та любовь, о которой я стараюсь не думать, – что она закончится плохо. Ранит и расстроит мою общину, разрушит мою семью.

Атлас легко кивнул, как будто откровения Айлека не поведали ему ничего нового. Возможно, так оно и было.

– Вам стыдно, Айлек. Стыдно из-за того, чего не было. И скорее всего, не произойдёт никогда, – с хрустящей ноткой сочувствия заметил Атлас. – Это лишь вариации, невесомые всполохи судьбы… но творим судьбу мы сами. Этими самыми руками.

Атлас взял руки Айлека в свои и сложил их вместе, соединив кончики пальцев.

– Между тем, кто вы есть, и тем, кем желаете казаться, протянулась глубокая трещина. Каждый день вы пытаетесь заполнить её новыми чувствами. Залатать и перебраться на другую сторону. И всякий раз срываетесь. Не надо, Айлек.

– А как тогда? – пробормотал травник куда‐то себе под ноги, не глядя на Атласа.

– Просто. Откройте сердце и позвольте ему наполниться искренней любовью. Какой бы она ни была – позвольте. Не гонитесь за