Истина лисицы - Юлия Июльская

Она открыла глаза и встретилась с диким лесом его взгляда, манящим в чащу. Дыхание сбилось.

– Если вы боретесь с желаниями, – начала она, тут же пожалев о том, что открыла рот. Зачем сама всё рушит? И всё же договорила: – Почему потакаете этим?

Ёширо улыбнулся, обнажая клыки.

– Мы остаёмся хищниками. – Он опустился к шее и легонько царапнул кожу, чем вызвал стон, который Чо безуспешно попыталась скрыть, закусив губу. – А быть собой не возбраняется. Так ты хочешь разделить со мной этот миг?

Она непроизвольно сглотнула и не раздумывая кивнула.

– Хотя я не люблю быть добычей, – шепнула Чо.

Он не ответил. Укусил мочку её уха и прижался всем телом. Желание прокатилось волной по телу, и она выгнулась, подаваясь навстречу. Его рука, пройдясь по внутренней стороне бедра, зацепила ткань и потянула вниз.

– Ты не добыча, – шепнул Ёширо, и перед лицом вновь возник лес, что скрывался в его зелёных тёмных глазах. – Ты – мой выбор.

Она потянулась вверх, чтобы поймать его губы. Тёплые, влажные, осторожные… Это был самый нежный поцелуй в её жизни, распаляющий желание ещё больше, делающий жажду невыносимой. Хотелось впиться, насытиться, получить желаемое скорее – но отчего-то было ясно, что нельзя торопиться. Нет, торопливость убьёт это, сделает всё таким же, как всегда. С ним так нельзя. Чо знала: нужно отдаться его темпу, его едва уловимым касаниям, его осторожности. Отдаться этому голоду – и получить наслаждение совсем иное, новое, какого она ни с кем не знала.

– Не думай, – шепнул он, когда она уронила голову в мягкое облако одеял, и попросил: – Закрой глаза.

И она подчинилась.

Тело ловило движения: тень чужого дыхания на коже, едва ощутимые прикосновения в самых нежных местах…

– Позволь себе расслабиться, – раздалось где-то внизу, и на бедре отпечатался лёгкий поцелуй. – Дай телу обмякнуть.

Она и не заметила, что напряжена. Но после его слов поняла: тело обратилось в чувство, невольно пытаясь предугадать чужие движения, каждое следующее касание, сжавшись от неизвестности.

Чо отпустила себя. Растеклась в пледах, расслабилась, как до этих ласк. Позволила себе довериться, позволила ему быть хищником, а себе – его выбором.

– Да, так, – он заметил.

И поцеловал бедро выше – у самого сгиба.

– А теперь позволь мне сделать тебе приятно, а себе – получить удовольствие.

В следующий миг через каждый мё кожи, через всё, что было под ней, потекло чистое наслаждение. Этот поцелуй не оборвался, не закончился. Чо выгнулась, и стон вырвался наружу. Ёширо сжал её бёдра, он был настолько точен в своих движениях и настолько нежен, что Чо потребовалось лишь пара мгновений – и она содрогнулась всем телом. Раз. Другой. И обмякла.

Короткий поцелуй, и тело снова содрогнулось. Она не открывала глаз, кожей почувствовала, как он подтянулся выше и наклонился к уху, прислонившись телом, давая ощутить своё желание.

– Если захочешь – это будет очень долгое мгновение, – пообещал он.

Она хотела. Она очень хотела.

⁂

– Мне нравится эта обувь, – Хотэку вышел из зарослей и громко топнул по стылой земле тропы, стряхивая с фука-гуцу снег. – Хорошо, что ты о них вспомнила до того, как мы вышли на поверхность.

– Мг, – промычала Норико. Ей, в отличие от Хотэку, ботинки не нравились совершенно. Да, тёплые, но какие громоздкие!

– Что-то не так?

Птиц выглядел бодро, и Норико это раздражало. Они прошли совсем немного, но ей хотелось то бежать вперёд, то лечь и никуда не идти. Она сама не понимала, что с ней происходило и откуда столько злости, столько раздражения.

– Не знаю, – буркнула она.

Он остановился и взглянул на неё со всей серьёзностью.

– Если ты не хочешь идти – не нужно. Я справлюсь один.

Справится, как же.

Хотя, вероятно, действительно справится… Но она не могла позволить ему проделать такой путь в одиночестве. А вдруг что-то случится? Два ёкая выживут с большей вероятностью, чем один. В лесу полно ногицунэ, и далеко не все из них такие, как Кайто.

– Идём. – И она двинулась вперёд. Хотэку пошёл рядом.

– Знаешь, мне кажется, если мы полетим – будет быстрее.

Норико вспомнила шторм и попытки выжить, обратившись чайкой. Её так швыряло порывами ветра, что повторять опыт совсем не хотелось.

– Не уверена.

– Точно? Та гора, что нам нужна…

– Торияма.

– Торияма. Она намного дальше озера?

– Наверное, вдвое, – прикинула расстояние Норико. – А может, и дальше.

– Тогда мы заставим всех ждать, – в голосе Хотэку послышалось беспокойство. – Киоко-хэика не станет задерживаться у богини, если ей удастся с ней повстречаться.

– Ты думаешь, может не удаться?

– Я думаю, что не стоит всецело полагаться на благосклонность богов, о которых мы ничего не знаем.

– Серьёзно? Хотэку, весь наш план строился на том, чтобы добраться до богини и получить от неё какую-то помощь, понять, как действовать дальше. А ты сейчас говоришь, что это, вероятно, обречено на провал?

– Ёширо-сан сказал то же самое, – нахмурился Хотэку.

– Ёширо может говорить что угодно. Он не был с нами там, у стен дворца, и не наблюдал потом из Ши, как дым стелется вдоль южного горизонта. Если мы не будем верить в способность Киоко договориться с богиней и получить помощь – во что нам останется верить?

– В саму Миямото Киоко, – невозмутимо ответил Хотэку. – Я не питаю надежд, что боги встанут на нашу сторону. Инари не вмешивалась тогда – с чего бы ей вмешиваться сейчас?

– А к ней тогда обращались?

– С людьми воевали и кицунэ, так неужели никто из них не приходил к богине?

– То есть ты думаешь, что мы обречены? – зло бросила она. – Зачем тогда это всё? Пойдёшь на Торияму и станешь одним из этих высокомерных тэнгу, у которых скорее крылья отвалятся, чем они спустятся с горы? Такой теперь твой план?

– Что? Нет, Норико, нет! – Он резко развернулся и встал перед ней, вынуждая остановиться. – Я с вами, потому что я верен императору и императрице, я служу им, доверяю и сделаю всё, чтобы они выжили и вернули себе трон. Я могу думать что угодно об Инари, но я не стану оспаривать никакие попытки заручиться поддержкой и получить союзников. Даже если уверен, что с большей вероятностью нас ждёт провал, – плевать, лучше попытаться. И, Норико, я бы никогда вас не бросил. Ни наших правителей, ни тебя. Ясно? Оскорбительно уже то, что ты допустила такое.

– Ах, оскорбительно, – язвительно повторила она.

– Идём, – он отвернулся. – Я не хочу заставлять