Человек без прошлого - Марина Удальцова

— Дочь, ты понимаешь последствия, если Нокард поддержат бунт, который будет подавлен?

Исса молчала. Потом опасливо подняла глаза на Цедрога и по-детски спросила:

— Нас казнят?

Что было толку отвечать? И так было понятно. Или казнят, или обратят рабами. Всех, кроме Перивса, разумеется — тот всё равно не поддержит бунт и выкрутится. Цедрог постарался придать голосу безразличие.

— Какая твоя вторая просьба, сын?

Глаза изуродованного забегали. Он прерывисто выдохнул, а потом продолжил так тихо, что приходилось с усилием вычленять слова из разбежавшегося по стенам эха:

— Исса хочет управлять драконами. Отдайте её к чернодухиням учиться.

Цедрог от такого хамства даже вскочил.

— Отдать мою девочку! На растерзание этим ящерам! Ты безумец! Чёрствый и бессердечный безумец! Ты не хочешь, чтобы она была по-настоящему твоей женой, так хоть прояви к ней человеческое милосердие!

Когда гневная речь отгремела, наступила пауза. Исса уставилась в пол. Юноши переглянулись. Эргон смотрел куда-то мимо Цедрога с опущенными плечами и угрюмо говорил:

— Я хочу, чтобы она была моей женой. А она хочет укрощать крылатых монстров.

Воздух со свистом ворвался в его легкие — показалось, что мужчина всхлипнул. Владыке даже стало жалко несостоявшегося супруга его дочери — столько было боли в его словах. Вдруг он даже любит её? Цедрог подыскивал ответ, который бы устроил всех. Но такого просто не было. Тогда он снова опустился на трон и тихо начал:

— Твои зелёные шрамы — ты знаешь, откуда они?

— Каррам нанёс мне их, а потом я свалился в Леду, и раны напитались проклятой водой.

— Ты точно помнишь, что тебя ранил Каррам?

— Должен признаться, я мало помню… Совсем не помню ничего из своей той, прошлой жизни до падения в Леду.

К его жутким шрамам добавились ещё морщинки на лбу. Видно, тяжело ему было и говорить, и вспоминать. Может, этот человек и правда так много страдал, что судьба — или эта колдовская вода — отняла у него память. Но Цедрог знал, что он видит. Он знал эти шрамы. Он покачал головой и горько, тихо стал пояснять. А тронный зал цепко ловил стенами каждый звук и умножал его — и от того слова Цедрога приобрели какое-то зловещее, потустороннее свойство:

— Дело не в воде. Я мало знаю о вашей Леде, о ней лишь долетают сюда легенды. Брат Каррам знал о ней, но не я. Одно знаю точно: забвение не имеет отношения к твоим увечьям. Исса росла на Севере и редко бывала дома. Она не могла знать, откуда эти шрамы, а иначе сразу поняла бы, что с тобой произошло.

Исса с серьёзным видом подняла глаза на отца. Все четверо выглядели озадаченно. Цедрогу ничего не оставалось теперь — надо было сказать это. Тяжёлое знание. Словно удар. Но разве выйдет сказать об этом как-то мягче?

— Сын мой, тебя терзал дракон в своих когтях!

Как и ожидал правитель, эта фраза предшествовала немой, мёртвой, угрюмой паузе. Все стояли замерев и ловили каждое слово правителя — а когда он умолк, ловили подхваченное просторными стенами эхо. Но и многократно повторённая самим тронным залом, эта правда с трудом доходила до них.

Наконец, когда первое оцепенение прошло, вначале пришла в себя Исса. Она повернулась к мужу и медленно подняла руку к его лицу. Провела пальцем по краю раны, вглядываясь в зеленоватую гниль. Едва заметно мускулы на его лице дёрнулись — Эргону было если не больно, то вполне чувствительно. Но он стойко держался под рукой Иссы и смотрел ей в глаза. Авит тоже с интересом разглядывал шрамы — на его физиономии было изображено бесцеремонное любопытство учёного. Но оно, похоже, ни капли не обижало Эргона, даже когда он оторвал взгляд от Иссы и заметил, что он теперь был словно подопытный для своего друга. Клов, видимо, не слишком интересовался медицинскими подробностями. Он поглядывал на Эргона, но без особого участия и интереса. Но Цедрог был уверен — его ум живо работал в отношении всего, что связано с политикой и военным делом. Поэтому северянин первым пришёл в себя от этой новости.

— Владыка, откуда взялись драконы в окрестностях Дайберга?

— Мальчик, сколько еще ужасного скрывает мир, если выйти за порог своих владений! Чуть больше четырёхсот лет назад мой предок и правители еще двух провинций Большого Юга — у нас с ними был тогда альянс — решили расширить владения на запад. Мы заглянули за те невысокие горы, что были тогда границей наших провинций. Мы разворошили это драконье гнездо и уже четыре века не можем усмирить первобытное зло. Лишь слегка удалось отодвинуть границу к западу. Но драконы не стали ручными. Истреблять их мало толку — погибнув в кровавом поединке, они сгорают, и нам не достаётся ни шкур, ни мяса.

— Почему же не отступить на границу гор и не оставить их владения нетронутыми?

— Наивный северный мальчик! Посмотри вокруг! — Цедрог повел рукой. — Золото и богатые дворцы, заполненные драгоценностями сокровищницы, богатые интерьеры, купленные рабы — откуда все это? В горах лежали состояния самых рискованных людей трёх провинций. Кто не боялся идти в горы добывать драгоценные камни, те в итоге стали основателями богатейших домов Ближнего и Большого Юга.

Исса шагнула к отцу и с вызовом спросила:

— Так сколотил состояние и наш род? Вот и вся знатность — цветные камушки?

Цедрог с благоговением открыл ей секрет их рода:

— О, нет, наш предок нашёл не просто цветные камушки. Он нашел «драконий камень» и «драконью кровь». — Цедрог зажмурился и насладился паузой, во время которой все четверо жадно заглядывали в лицо правителю. — «Драконий камень» нужен был, чтобы держать драконов подальше от копей. Ну, а «драконья кровь» — вот секрет нашего состояния и сотен северных рабов, которых пригоняли из Кронграда, Дубовья и Генсландии. А мы давали взамен рабов «драконью кровь», которую северные владыки вправили в ордена Рубинового полка. Они носят на себе посмертную драконью силу, но не верят в драконов — забавно, правда?

Цедрог хмыкнул и довольно откинулся на троне. Ему показалось, что его насмешка разозлила, главным образом, Эргона. Он злобно произнес:

— Верни рабам свободу хотя бы в счёт душ, которые угробил твой род за четыре века.

— Видишь ли, сын мой, если я верну только своим рабам свободу, другие тоже захотят свободы. Поднимут бунт, и меня низвергнут мои нынешние вольные и знатные подданные. А уж что могут сделать правители соседних провинций… Дайберг зажат между Белой Долиной и Большим Югом. Кто придёт мне на помощь? Пылевые Волки? —