Пути Дивнозёрья - Алан Григорьев

– Мне незачем вас обманывать, – развёл руками змей. – Я хочу выйти отсюда так же, как и вы.

– Кажется, я знаю, где птица, – вдруг смущённо каркнул Вертопляс. – Знаете, я многое подзабыл, но теперь начинаю вспоминать. Однажды я ср-ражался с ней. Чтобы спасти Мая и защитить Лиса. Это было ещё во вр-ремена, когда Навь воевала с Дивью.

– Хочешь сказать, клетка была пуста всё это время? Тогда почему Мара-Марена отправила нас сюда? Ничего не понимаю… – Тайка почесала в затылке. – Вертопляс, давай ты всё с самого начала расскажешь.

Вещун поудобнее устроился на ветке, будто на трибуне, и прочистил горло:

– Есть стар-рый уговор: любая ворона-вещунья может попр-росить Смер-рть об услуге. Обычно все боялись. И я тоже. Но когда погиб Май, княжичу было очень плохо без др-руга. Он начал сходить с ума. И тогда я р-решился. Пр-редложил р-равноценный обмен Смер-рти – свою жизнь за возвр-ращение Мая в мир-р живых. Но Птица-война не захотела пр-ропустить меня к Мар-рене. Мол, война стир-рает все былые уговор-ры. Пр-ришлось ср-ражаться.

– И как же ты с ней справился? – недоверчиво хмыкнул Змиулан.

– А почему ты р-решил, что я спр-равился?

– Потому что, насколько я могу судить, ты добился своего. Я вижу две души в одном теле, помнишь?

Вертопляс потупился, словно его уличили в чём-то неподобающем:

– Я не хотел. Думал, Май вер-рнётся, а я уйду. Буду служить Мар-рене в мир-ре Смер-рти.

– Но вмешалась птица, так?

Вещун совсем нахохлился и повесил клюв:

– Думаю, она ни пр-ри чём. Это Лис не захотел меня отпускать. Птица вывела его из себя, насмехалась. Мол, это он освободил её из клети. Не Кощей, не Р-ратибор, чтоб им обоим пусто было, а именно Лис.

– Так, может, она с тех пор и не возвращалась в клетку? – задумался Змиулан. – Тогда мы ищем её не там, где надо. Нужно идти к этому вашему лису. Он хоть кто? Человек или зверь лесной?

Тайке совсем не понравился его пренебрежительный тон.

– Человек. Лис – это прозвище. И постарайся относиться к нашему другу уважительно.

– Никого не хотел обидеть, – пожал плечами змей. – Но если ваш друг выпустил птицу-войну, он в большой опасности. Кто открывает клеть, того начинают пожирать гнев и ненависть. И постепенно от человека остаётся одна оболочка.

– Да, помню, княжич был тогда сам не свой, даже др-рузей подозр-ревал в пр-редательстве. Но я не понимаю… Та война закончилась. И Лис освободился, пер-рестал быть бессмер-ртным. Почему птица не вер-рнулась в клетку?

– Следи за языком, Вертопляс… – вздохнула Тайка. – Забыл? То, что он больше не бессмертный, – вообще-то тайна.

– Ой! А я думал, тут все свои…

– Я не выдам его тайну, – улыбнулся Змиулан. – Но с одним условием.

– С каким?! – закатила глаза Тайка.

Она ожидала какого-то подвоха, но горынычу и тут удалось её удивить:

– Взамен вы сохраните мою. Если кто-нибудь узнает, кто я такой, это вызовет волнения. А люди способны превратить в настоящий ад жизнь того, кого они боятся.

Тайка с облегчением выдохнула:

– Договорились! Тогда надо придумать тебе прозвище. Не можем же мы называть тебя Змиуланом, если никто не должен знать, что ты – это он.

– Хорошо, я не против. Назови меня как-нибудь.

Тайка ещё подумать ничего не успела, а Пушка уже осенило:

– Каа! Тая, давай назовём его Каа!

– А что это значит? – полюбопытствовал Змиулан.

– Это мудрый и опасный змей из одной книжки. Мне кажется, ты на него похож, – охотно пояснил коловерша.

– Хм… А он на стороне добра или зла?

– М-м-м… Я бы не сказал, что он добрый, но он помогает главному герою. Значит, в конечном итоге он – добро.

– Тогда я согласен. Буду Каа.

– Тебе так важно быть хорошим? – изумилась Тайка.

– Нет. Просто было интересно, каков я в ваших глазах. И я получил ответ.

– Не расслабляйся, – буркнул Яромир. – Лично я с тебя глаз не спущу. Может, это и не ты выпустил Птицу-войну, но слова-то не сдержал. Обещал привести нас к ней.

– И приведу. Говорите, она с этим вашим Лисом? Может, у вас есть какая-нибудь его вещь? Я мог бы зачаровать её.

Тайка от досады закусила губу:

– Боюсь, что нет. У Радмилы наверняка были подарки от суженого, да только сама она теперь стала луком.

– Тогда дайте мне лук. Пусть отведёт нас в нужное место.

Змиулан протянул руку, но Тайка колебалась. А вдруг это ловушка? И Яромир ещё подлил масла в огонь:

– Не вздумай, дивья царевна. Радмила всё-таки моя сестра. Не хочу, чтобы этот гад чешуйчатый к ней прикасался.

Кладенец у его пояса сверкнул камешком: мол, одобряю.

– Не хотите – как хотите, – пожал плечами змей. – Это у вас времени нет, а у меня его в достатке. Почитай, целая вечность. Жаль будет упустить возможность выбраться, но для меня будут и другие. А вот для вас…

Признаться, Тайку раздражал его снисходительный тон. Как будто взрослый дядя с детьми неразумными разговаривает. Но так ли уж был не прав Змиулан? (Каа, надо привыкать звать его Каа.) Он вон какой древний. Для него все они словно дети малые… А ещё больше Тайке не нравилось, что другого выхода она сама не видела.

– Знаешь, Яромир, если выбор стоит между «довериться горынычу» или «погибнуть»…

– Я предпочту второе.

Вот упрямец! Ну кто бы сомневался. Тайка так разозлилась на него, что вырвала ладонь из его руки. От её гнева даже корни под ногами расступились и деревья прибрали сучья, словно боялись, что ведьма сейчас спалит их ненароком.

– Ты думаешь только о себе. На меня и на Пушка с Вертоплясом тебе начхать.

– Неправда!

– Тогда скажи честно: ты сумеешь жить с мыслью, что мог всех спасти, но не сделал этого, потому что помешали глупые предубеждения?

– Сумеет, но недолго, – проворчал Каа себе под нос.

Тайка бросила на него гневный взгляд:

– Хоть ты сейчас помолчи, прошу!

Повисла гробовая тишина, в которой Пушок промурлыкал писклявым голоском:

– Ребяты, давайте жить дружно!

– Тоже мне, кот Леопольд нашёлся, – фыркнула Тайка.

Но гнев, как ни странно, стих. Всё-таки коловерша всегда умел разрядить обстановку.

Она ожидала, что Яромир начнёт, по обыкновению, спорить, но дивий воин выглядел потрясённым. Похоже, он и замолчал потому, что не мог вымолвить ни слова после её гневной отповеди. Когда же дар речи вернулся, Яромир снова взял её ладонь и крепко сжал:

– Прости. Ты права, я повёл себя как последний болван. Я был уверен, что избавился от всех предрассудков. Ведь когда-то я ненавидел полукровок, но потом собирался жениться на Огнеславе. И даже с Лисом