Истина лисицы - Юлия Июльская

– Он небольшой, – заверил Хотэку.

– Птиц, почему ты со мной вообще говоришь?

Смущение сменилось непониманием.

– Я тебя за борт бросила, ты чуть не умер, и умер бы, если бы не Киоко. Так почему ты со мной всё ещё говоришь?

– Ты хотела как лучше, – пожал он плечами. – Ждала, что я буду злиться?

– Нет, – призналась она. – Просто вдруг поняла, что на твоём месте точно не вела бы себя так.

– Знаю. Если бы я так с тобой поступил, ты бы мне все перья выдрала, – в его голосе не было ни злости, ни обиды, только усмешка.

– Ты странный.

– Разве?

– Прости.

– Мне не за что тебя прощать.

– Птиц!

– Тебе станет легче, если я тебя обругаю?

Она задумалась. Наверное, стало бы… Но всё это было таким глупым и несуразным, что, вздохнув, Норико сдалась:

– Ты невыносим. Мне жаль, что ты чуть не умер.

– Я знаю.

– И мне жаль, – непривычные слова лезли с трудом, – жаль, что я в этом виновата.

– Это я тоже знаю, – улыбнулся он и взглянул ей в глаза. – А теперь можем мы вернуться к маленькому подарку в честь большого события?

Норико согласно кивнула. Но, уловив суть последних слов, уточнила:

– О каком событии ты говоришь?

– Как? Возвращение… Десять лет ты прилежно исполняла волю своей богини; хотел, чтобы на случай, если ты решишь остаться…

– Я не решу остаться! – С чего он вообще это взял?

– Мы не можем знать, как всё будет. Ты, если я правильно помню, на остров не очень-то рвалась. В любом случае… – Он вытянул из рукава маленький свёрток и протянул ей. – Это тебе.

Она смотрела на свёрток и никак не могла понять, что с ним делать. Принять? Не странно ли? Не принять? Грубость какая-то. Ей впервые в жизни кто-то делал подарок… Киоко, конечно, приносила ей всякое, но это что-то… иное, совершенно другие ощущения. Почему у неё ком в горле и пальцы дрожат? Это совсем неправильно. Очень неправильно!

Она медленно, всё ещё сомневаясь, что поступает верно, протянула ладони, сложенные лодочкой. Хотэку вложил подарок, а она всё продолжала смотреть на кусочек пеньковой ткани, в которую он был завёрнут. Затем подняла глаза на него, он улыбнулся. Да как он может улыбаться? Она снова посмотрела на свёрток в своих вытянутых руках и наконец смогла выдавить:

– Спасибо.

– Да ты развяжи сначала, – усмехнулся Хотэку. – Может, ты меня решишь задушить этим подарком.

Она послушно развязала, прилагая все усилия к тому, чтобы непослушные пальцы всё же справились с задачей. Почти получалось. Ещё один узелок…

Отогнув край пеньки, она заметила другую ткань – шёлк, – осторожно поддела подарок и вытащила из мешочка.

Лента. Это была чёрная шёлковая лента.

– Я заметил, что кудри постоянно падают тебе на лицо, и, наверное, это не очень удобно, – торопливо объяснил он. – И ещё подумал, что, наверное, кандзаси здесь могут быть не слишком полезны… В общем, с лентой будет удобнее. Если вдруг она тебе понадобится.

Норико была в замешательстве. Она оторвала свой взгляд от подарка и посмотрела на Хотэку.

– Ты можешь её не носить, – заверил он. – Просто пусть будет на случай, если вдруг понадобится. Ну или нет. Можешь выбросить. В общем, поступай как знаешь.

Он говорил так торопливо, как никогда не разговаривал. Совсем не похоже на Хотэку. Волнуется, что ли? Но Норико и сама волновалась. И вовсе не из-за ленты, она-то действительно ей не помешает…

– Спасибо, Хотэку. Это… замечательный подарок, – проговорила она. Получилось тише, чем хотелось, потому Норико кашлянула и добавила уже громче и спокойнее: – Мне правда очень мешаются волосы, так что это полезно.

Она улыбнулась, глядя на него прямо, стараясь скрыть за этой улыбкой свою тревогу.

– Я рад, – улыбнулся он и поднялся. – Пойду, пожалуй, спрошу у кайсо, не нужна ли кому из них моя помощь.

Норико только согласно кивнула, и он ушёл. А она осталась сидеть, сжимая в руках чёрную ленту, украшенную узорной вышивкой из простых голубых цветков с пятью лепестками.

Знал ли он, что ей дарит? Намеренно ли выбирал эти цветы? Наверняка да. Он ведь самурай, а самураев обучают этому языку, как и всех остальных во дворце. За исключением кошек. Никому не приходит в голову обучить чему-то кошек, хотя, если бы и пришло, Норико никогда не интересовалась ханакотобой и не видела смысла в том, чтобы даже попытаться запомнить какие-то значения. Это нужно было Киоко, а не ей. Ей совершенно не нужно. Не нужно было до этого дня.

Она поднялась и нетвёрдым шагом пошла к люку. Киоко не выползала наверх, если повезёт – она ещё в каюте. И она подскажет значение этих цветов. Но вопрос в другом: готова ли Норико его узнать?

⁂

По рукам бежала дрожь от его прикосновений, а на губах горел след поцелуя, когда дверь каюты распахнулась и послышалось настойчивое:

– Кх-м.

– Норико! – Киоко поспешно отстранилась от Иоши и выглянула из-за его плеча, но его ки всё ещё ощущалась волной трепета, волнения и желания. Эти чувства мешали даже дышать, какое там говорить и надеть маску невозмутимости!

– Ты разве не собиралась заниматься? – Норико ухмыльнулась, а Иоши продолжал сидеть и даже не обернулся к ней, всё смотрел на Киоко своими подёрнутыми дымкой глазами. Она чувствовала его безграничное желание выпроводить Норико, но он бы никогда себе этого не позволил, а потому тихо ждал.

Щёки зарделись.

– Я решила немного отдохнуть.

– Да я не против, – Норико пожала плечами, – вы ведь женаты. Странно, что это первый раз, когда я вас застаю вместе.

Киоко аж подавилась воздухом:

– Мы не… Ничего такого… Так, Норико! – Она встала и постаралась смотреть строго, но щёки всё ещё пылали, будто в них вселился Кагуцути. – Что ты хотела?

– Я, пожалуй, пойду. – Иоши, чья ки всё ещё всем своим естеством тянулась к ней, противилась этому уходу, поднялся и поклонился Киоко, и взгляд его при этом поклоне был обращён не как полагается в пол, а к ней. Он смотрел уверенно, цепко. А его улыбка… Киоко невольно дёрнула уголками губ вверх, не в силах противиться этой игре. – До скорой встречи, моя госпожа.

Она поклонилась в ответ.

– До скорой встречи, мой господин, – и так же не отрывала взгляда от его глаз.

Вот почему во дворце все играют. Это действительно весело. И очень приятно.

– Всё хорошо? – уточнила Норико, когда