Рыцари Кристаллии - Брендон Сандерсон

– А я думала, он тебе понравился.

– Так и есть, – подтвердил я.

Вернее, нравился раньше, пока Бастилия не начала его превозносить. Сейчас я вдруг пришел к выводу, что сэр Архидис был скудоумен и весьма некрасив. Я хотел было объяснить это Бастилии, но меня отвлекли. Солдаты начали расступаться, давая нам пройти.

– Как мило, – сказал Синг, устремляясь вперед. – Прошлый раз я целый час потерял, пока столковался с их безопасниками!

Бастилия двинулась следом. Она потихоньку оживала, но до полного восстановления было еще далеко. Мы подошли к лестнице, и я невольно вспомнил Александрийскую библиотеку с ее призраками-кураторами и бесконечными рядами пыльных свитков и фолиантов: та тоже располагалась под землей.

Впрочем, сходство вскоре развеялось. Королевский архив ни в коем случае не был библиотекой. В конце лестницы не обнаружилось никакой темноты, без предупреждения выкидывающей тебя в неизвестность. Пролеты тянулись и тянулись, их покрывала сухая пыль. Спустившись наконец в самый низ, мы увидели двоих рыцарей Кристаллии, охранявших распашные двери.

Они отдали честь, явно узнав нас с Сингом.

– Надолго ли вам требуется доступ, милорд? – спросил один из них.

– Ну… – замялся я. – Так сразу трудно сказать…

– Выгляните к нам через час, если не затруднит, – сказал второй рыцарь, крепкая светловолосая женщина.

– Хорошо, – пообещал я, и рыцари распахнули двери, пропуская в архив Синга, Бастилию и меня.

– Ого, – сказал я, но прозвучало не очень, и я повторил с нажимом: – Ого!..

Вы, поди, уже настроились на пространное описание, достойно передающее величие гигантского собрания томов, составлявших архив. Это потому, что вы неверно интерпретировали мое «Ого!». Видите ли, как и большинство восклицаний-палиндромов[17], поздно вошедших в нашу речь, «Ого!» допускает множество толкований. Подобные словечки называют универсальными, и это деликатная замена определению «пустопорожний». Согласитесь, «Ого!» может значить и «О, как здорово!», и «У, гадость какая». Равно как «Ой, смотрите, меня хочет съесть динозавр!» или «Блин, я только выиграл в лотерею, но что я буду делать со всей этой кучей денег, сидя в желудке у динозавра?» (Ну и в порядке лирического отступления внутри лирического отступления. Как мы уже выяснили в первой книге серии, большинство динозавров – довольно покладистые ребята, ни разу не людоеды. Тем не менее имеются и весьма примечательные исключения вроде Кесадильи или печально знаменитой Сестробронтезии.)

Так вот, в данном случае мое «Ого!» не означало ни первого, ни второго, ни третьего, ни четвертого. Скорее, его смысл можно передать фразой: «Ну тут и бардак!»

– Ну тут и бардак! – вырвалось у меня.

– Мог бы и не повторяться, – проворчала Бастилия. (Она у нас большой знаток о-го-гойского языка.)

Книги лежали грудами, точно горы мусора на старой, давно заброшенной свалке. Они громоздились целыми хребтами, брошенные как попало, растерзанные, измятые. Захламленное подземелье тянулось куда-то в бесконечную даль, дюнами, барханами страниц, писем и слов.

Я оглянулся на рыцарей, стоявших на посту у двери.

– Это все хоть как-нибудь упорядочено? – спросил я с надеждой.

Рыцарь, к которому я обратился, аж побледнел.

– Упорядочено? Вы имеете в виду… каталог?

– Типа того, – ответил я. – Ну, знаете, такую систему, чтобы побыстрее нужное находить.

– Лишь Библиотекари занимаются таким непотребством! – ответила светловолосая женщина-рыцарь.

– Отлично, – сказал я. – Просто великолепно! Что ж, спасибо и на том.

Я вздохнул, отступая от дверей, и рыцари закрыли их у меня за спиной. Я снял со стены лампу и сказал своим спутникам:

– Что ж, пошли разбираться. Вдруг правда заметим что подозрительное!

Мы начали пробираться в глубину помещения, и я изо всех сил старался не дать воли негодованию. Библиотекари совершили в Свободных Королевствах немало злодейств. Я вполне мог понять, отчего налхалланцы испытывают иррациональный ужас перед всем, что хоть как-то связано с Библиотекарями. И все же не мог представить причину, по которой народ, столь склонный к учености, до того недостойно обращался с книгами. Глядя на раскиданные тома, я едва удерживался от мысли: здешний метод «архивирования» заключался в том, чтобы швырять книги в подвал как попало – и навсегда о них забывать.

Чем глубже мы проникали, тем выше и монументальнее становились завалы. Казалось, книги сюда сгребал некий инфернальный бульдозер, питаемый ненавистью к словесности.

Наконец я остановился, положив руки на бедра. По пути сюда я думал, что попаду в музей. Ну или в берлогу, заставленную книжными шкафами. В итоге мы угодили в спальню раздолбая-подростка. Я спросил:

– Как они определяют, не пропало ли что-нибудь?

– Никак, – заявил Синг. – Они исходят из того, что никто не сможет пробраться сюда, чтобы украсть книги. Поэтому не считают нужным вести им счет и поддерживать хоть какой-то порядок.

– Ну и глупо, – сказал я, поднимая лампу повыше.

Помещение было сильно вытянуто в длину, так что я мог видеть стены справа и слева. В отличие от Александрийской библиотеки с ее несчетными коридорами, книгохранилище не производило впечатления бесконечного. Просто одна здоровенная комната, загроможденная тысячами и тысячами книг.

Ну и как прикажете определять, не происходит ли чего подозрительного в гнездилище хлама, где прежде никогда не бывал?..

Я был готов сдаться и отступить… но тут услышал ЭТО.

Некий звук…

– Не знаю, Алькатрас, – говорил между тем Синг. – Может, нам…

Я вскинул руку, призывая товарищей к тишине.

– Вы слышали?

– Слышали что?

Я зажмурился и напряг слух. Неужели померещилось?..

– Вон там, – сказала Бастилия.

Я открыл глаза. Она указывала на стену.

– Царапанье. Как будто…

– Как будто копают, – продолжил я, перелезая через книжную гору. Я карабкался и съезжал, поскальзываясь, кажется, на Налоговом кодексе Свободных Королевств, но все же вылез на самый верх и смог коснуться стены.

Она была, конечно, стеклянной. Я прижал к ней ухо, прислушался и сказал:

– Точно! Кто-то копает с той стороны. Значит, моя мать тайно пробралась не сюда, а в соседнее здание. Они делают подкоп в Королевский архив!

– Ни в коем случае не… – начал было Синг.

– Да, – сказал я. – Ни в коем случае не являющийся библиотекой. Это подразумевается.

– Вообще-то, – продолжил Синг, – я собирался сказать: «Ни в коем случае не оспаривая твоего суждения, Алькатрас, лишь замечу, что извне пробиться сюда невозможно».

– Почему? – спросил я, съезжая вниз по книжному склону.

– Потому что стены здесь из стекла закрепителя, – сказала Бастилия. Она до сих пор еще не вполне вернулась в себя, но выглядела заметно лучше. – Это стекло даже талантом Смедри не прошибить.

Я заново оглядел стену.

– Видали мы, как невозможное вдруг берет и случается. Моя мать завладела линзами переводчика, и откуда нам знать, что она вычитала в писаниях забытого языка? Чего доброго, инкарнаты знали способ управиться