Берен и Лутиэн - Джон Рональд Руэл Толкин

class="v">Но вспоминала, смятена,

В короне звездной Дориат,

Сиянием луны объят,

Рассветом позлащенный дол, —

Покуда Берен не ушел

На гибель.

             «Мешкать мне не след,

И времени на отдых нет:

Ведь королеве Мелиан

Чудесный дар прозренья дан, —

И мне поведала она,

Сколь участь Берена страшна:

У Повелителя Волков

Цепей немало и оков,

Его темницы глубоки,

Закляты чарами замки,

Там Берен, ввергнутый во тьму,

Томится, – ежели ему

Не выпало страшней невзгод:

А вдруг он мертв? Иль смерть зовет?»

И дева не сдержала слез.

    Тихонько брату произнес

Тут Куруфин: «А вот и весть

О Фелагунде! Все как есть

Мы вызнали; понятно, брат,

Зачем здесь твари Ту кишат,

Зачем не молкнет волчий вой», —

И нашептал совет-другой,

Внушая выбор нужных слов.

    «Мы ехали травить волков, —

Рек Келегорм. – Немал отряд,

Но сможем совладать навряд

Мы с цитаделью островной.

Не малодушье в том виной!

Теперь охоту мы прервем,

Назад поскачем прямиком,

Чтоб дома изыскать пути

Из плена Берена спасти».

    Так братья деву увезли

В пределы нарогской земли.

Предчувствий тягостных полна,

Вздыхала горестно она,

Страшась задержки: мнилось ей —

Не шпорят всадники коней.

Скачками Хуан мчал вперед

И дни, и ночи напролет,

И, то и дело глядя вспять,

Тревожился, не мог понять,

Зачем так мешкает отряд,

Зачем не сводит жадный взгляд

С прекрасной девы Куруфин?

Помнилось псу не без причин,

Что древнего проклятья зло

Как тень на Эльфинесс легло.

Крушился, сердцем удручен,

О храбром Фелагунде он,

О Берене, попавшем в плен,

О милой деве Лутиэн.

    А в Нарготронде той порой

Под струнный звон шел пир горой,

Огней горело без числа,

И слезы Лутиэн лила.

Ей не давали прочь уйти,

Ее держали взаперти;

О колдовском своем плаще

Просила пленница вотще,

Напрасны были все мольбы;

Увы, на произвол судьбы

Покинуты, ей мнилось, те,

Кто изнывает в темноте,

На смерть и муку обречен,

И вторит эху – боли стон.

Не тайной было для страны,

Что Феаноровы сыны

Принцессу держат под замком,

Что нету к Берену ни в ком

Сочувствия, и нет нужды

Спасать двум братьям из беды

Немилого им короля,

Что в путь пустился, распаля

Вражду былую. Суть интриг

Ородрет понял и постиг:

Оставить короля в плену,

Прибрать к рукам своим страну

И с Тинголом связать родством

Дом Феанора – не добром,

Так силой. Но народ был глух

К его речам; лишь братьев двух

Чтил Нарготронд, лишь им внимал,

Презрев наместника, вассал.

Отринул ном и долг и стыд;

Был всеми Фелагунд забыт.

    А Хуан, нарготрондский пес,

В покоях девы стражу нес,

Ночами вглядываясь в мрак;

А дева сетовала так:

«О Хуан, Хуан! Что за зло

Твоих хозяев увлекло

На путь обмана? Почему

Все глухи к горю моему?

Когда-то Барахир-смельчак

Любил и почитал собак,

Когда-то Берен как изгой

На Севере, в глуши лесной

Жил в окружении вражды;

С ним подружились в час нужды

Пернатый и пушной народ

И духи каменных высот.

Теперь ни человек, ни ном

Не вспомнят более о том,

Кто, с рабской не смирясь судьбой,

Вел с Морготом смертельный бой,

И думает о нем теперь

Лишь вещей королевы дщерь».

    Был Хуан нем. Но к деве впредь

Приблизиться не мог и сметь

Лорд Куруфин – клыков оскал

Безмерный страх ему внушал.

    Раз осенью туман сырой,

Клубясь, облек ночной порой

Луны лампаду. Рог зимы

Будил унылые холмы,

И робких звезд неверный луч

Едва мерцал в прорехах туч.

Пес скрылся. Дева не спала

И нового страшилась зла.

Но в тихий предрассветный час,

Когда все немо, звук угас,

И души страхами полны,

Тень проскользнула вдоль стены,

И плащ волшебный на пол лег,

И голос, низок и глубок,

В ночи набатом прозвучал

Под сводами безмолвных зал.

    Впервые Хуан молвил речь —

И впредь лишь дважды смог облечь

Мысль в слово, Лутиэн служа:

«Тебе помочь, о госпожа,

Любой бы почитал за честь:

Весь Эльфинесс и все, кто есть —

И зверь лесной, и птица чащ,

И эльф, и смертный. Вот твой плащ,

Воспрянь же – и скорее прочь!

Еще не посветлеет ночь,

Как мы в опасные края

Бежим на Север – ты и я».

Свой план, и смысл его, и толк

Открыл ей Хуан – и умолк.

Внимала Лутиэн, дивясь,

И всей душой отозвалась

На речь такую, пса обняв.

Так стал ей другом волкодав.

* * *

    Мглой Чародейный остров скрыт,

Там ночь бессрочная царит;

Мрачна пещера, холодна,

В скале ни двери, ни окна;

Там страждут двое – лишь они

Остались в темноте одни.

Десятерых уж нет в живых —

Свидетельствуют кости их

О том, что Нарога сыны

Остались королю верны.

    Так Фелагунду Берен рёк:

«Что я живу – в том малый прок.

Я ныне все сказать готов,

Чтоб вырвать друга из оков,

Его напрасно не сгубя.

Освобождаю я тебя

От прежней клятвы. Долг былой

Ты ныне оплатил с лихвой.

Что сверх того – то свыше сил!»

    «Неужто Берен позабыл:

Посулы Морготовых слуг —

Что ветер в поле! Чашу мук

Нам суждено испить до дна,

Пусть даже наши