Хайо, адотворец - Мина Икемото Гош

Запечатано.

– Поймал, – удовлетворенно сообщил офицер. – Все живы? Нагакумо, ты как?

– Нормально. – Нагакумо села, схватилась за голову. Чихнула. – Вод гадоздь! Ворму гровью избачгала.

– А что с призраком? – спросила Хайо. Бумажный человечек, которого офицер снимал с груди Нагакумо, вел себя смирно. – Он не…

– Все под контролем, не волнуйтесь. – Офицер показал бумажного человечка. – Он задержан. Согласно протоколу для мстительных призраков, он отправится в Онмёрё. Будь уверены, он больше не вернется и не станет вас изводить.

По затылку Хайо побежали мурашки.

– Что вы там делаете с этими призраками?

– Я вас на секундочку отвлеку. – Хатамото поднял руку, принюхался. – Чувствуете какой-то сладкий… запах?

Все замолчали. Призрачные огоньки покачивались в воздухе.

И тут Хайо почуяла: сдобный, сиропный поток воздуха внезапно влился прямо ей в носоглотку, одарив привкусом моченых абрикосов и первого снега.

– Чтоб меня! – Нагакумо скривилась, сплюнула на мостовую. – Это же яшиори.

– Уверена? – спросил офицер.

– Конечно. Железно. Курительная смесь.

– В таком случае я вас покидаю. – Хатамото буквально из ниоткуда извлек платок и обмотал им лицо. Потом поклонился Хайо: – Хайо-сан, благодарю за помощь. Наш друг Ямада-сан будет на связи. – Он подобрал полы своих одежд и что есть мочи рванул прочь с площади, как будто…

«Как будто привидение увидел», – подумала Хайо.

– Надо спасать бога, Хайо-тян. – Нагакумо сунула ей в руку платок. – Обвяжи лицо Сжигателя. Не давай ему заснуть. Иваба-но-Микото – камень, носа у нее нет, с ней проблем не будет.

– Что такое яшиори?

– Наркотик для богов. На нас он не действует, а вот на богов… – Нагакумо помрачнела. – Их он отправляет прямиком в Межсонье. Заметишь, что у него как-то странно рот окрасился, – сразу зови меня. Ты точно поймешь, не ошибешься. Быстрей.

Хайо бросилась к Тодомэгаве, опустилась на колени у его головы. С тревогой вдруг осознала, как тих он был, пока ловили призрака Дзуна, как неподвижен сейчас, как тяжело всасывает воздух короткими вдохами, будто безуспешно пытается задержать дыхание.

– Эй! – Она потрясла его за плечо. – Тодомэгава! Не спи!

К ним подлетел огонек. Его бледное сияние осветило лицо бога: обескровленные губы приобрели золотисто-зеленый оттенок, вокруг глаз проступила сосудистая сетка.

– Нагакумо-сан!

– Не может быть, – отозвалась Нагакумо, спеша к Хайо. Она осмотрела Тодомэгаву. – Яшиори ни на кого не действует так быстро, разве что на… – Она осеклась, покачала головой. – Неважно. Закрой ему лицо. Миура! Тодомэгава в Межсонье.

– Уже?!

– Не давай ему спать. – Нагакумо стиснула руку Хайо, потом встала и отошла, принявшись еще с двумя офицерами искать что-то у подножья камня.

Хайо повязала Тодомэгаве платок, закрыв рот и нос. Едва она коснулась его волос, чтобы затянуть узел, как его веки дрогнули и глаза распахнулись.

– Привет. – Он выглядел очень напуганным. Хайо протянула ему руку: – Можешь держаться, если хочешь.

К их общему изумлению, Тодомэгава вцепился в ее ладонь скользкими пальцами, впиваясь в кожу обломанными ногтями. Он сбивчиво дышал через ткань, потом закашлялся:

– Хайо-сан…

– Молчи.

– Нет. Послушай!

– Нашла! – Нагакумо бросилась к камню, что-то схватила – маленькое, вертлявое, ускользающее из рук. – Дрянь ты эдакая!

Мимо плеча Тодомэгавы пронеслась крошечная соломенная куколка и метнулась Хайо под колени, пытаясь удрать. Из прорехи в ее груди сочился дым. Оттуда торчала тлеющая палочка: призрачный свет огоньков отражался от нее той же золотистой зеленью, что расползалась вокруг губ Тодомэгавы.

Миура, офицер Онмёрё, бросился наперерез кукле, снова складывая пальцы в знак «меч». Кукла рванула в другую сторону.

– Не занимайся делом Дзуньитиро Макуни без меня, – сказал Тодомэгава и крепче сжал руку. – Я серьезно. Это дело должен распутать я, не ты. Следователь здесь я. И я обязан тебя защищать. Дождись моего возвращения – и мы вместе с ними справимся.

– Возвращения откуда? – Внезапная ясность его взгляда испугала Хайо. – С кем справимся? Ты нашел того, кто проклял Дзуна?

– Запомни: мой храм – в Хаманоёкохо. – Хайо осознала, что Тодомэгава отключается, и наклонилась, чтобы расслышать его шепот. – Нацуами туда нельзя.

– Почему?

– Неважно. Просто оберегай моего брата. Пусть не вредит никому. Он никогда не хотел никому вредить.

– Не поняла.

– Я велел тебе всеми силами избегать Нацуами. Беру свои слова назад. Хайо. – Тодомэгава произнес ее имя так, словно задувал свечу. – Мое земное имя – Токифуйю Рёэн. Назовешь его – он поймет, что тебе можно доверять. Только не говори Нацуами… Не говори моему брату… Что именно я разрушал все его бесценные эн…

Его голова повисла.

– Нет! – Хайо встряхнула Тодомэгаву. – Не смей! Ты же знаешь, кто проклял Дзуна! Кто это сделал?! Эй!

– А ну стоять! – Нагакумо топнула ногой, впечатывая соломенную куколку в доски, втаптывая в мостовую площади и ее тельце, и благовония. – Это тебе за каждого… бога… которого мы потеряли… из-за этого… дерьма!

От топота Нагакумо мостовая ходила ходуном. Тодомэгава даже ухом не повел. Он был без сознания. Зелено-золотой отблеск наркотика покрывал даже белки глаз – точнее, те узкие щелочки между веками, которые видела Хайо.

– Что это за пакость? – Нагакумо подняла растерзанную куклу, перевернула ее, но кукла оказалась обычной мятой связкой соломы. Никаких заклинаний, отметила Хайо, никаких чернил или пятен крови, запечатывающих дыхание, никаких следов того, кто ее сделал.

– Как он? – Миура подошел к Хайо и Тодомэгаве. При виде бога его лицо омрачилось. – Вот паскудство.

– Думаю, он употреблял. Слишком уж быстро отреагировал на яшиори. – Нагакумо вместе с Миурой разглядывала лежащего под камнем Тодомэгаву. – Думаешь, кто-то знал, что у Сжигателя была зависимость? Может, кто-то хотел от него избавиться на время? Ну, если знать, что его так легко отправить в Межсонье…

– Нагакумо… – предостерегающе сказал Миура.

Призрачные огоньки взмыли вверх.

Они поднимались с верхушки камня, с мостовой, с тела Тодомэгавы, как взлетает из высокой травы испуганная птичья стая, и исчезали между башен.

Хайо выждала, прислушиваясь к тишине, в которой растворились призраки, и спросила:

– А это нормально?

– Видимо, с сегодняшнего дня да. – Нагакумо стерла засохшую под носом кровь. – Они любят неожиданные выходки.

Миура сложил пальцы в символе «меч».

Другого офицера уже послали в отделение Онмёрё в Хикараку. Кроме них на площади никого не осталось (не считая спящего бога и живого камня).

Луна засияла ярче. Тени сгустились.

На площадь вышла безголовая лошадь. Из ее шеи вырывались языки пламени, а черные волосы всадника развевались над ними, как клубы дыма.

Тринадцать

丸薬製造

Боги удачи могут даровать и отнимать везение, но с невезением дел не имеют. Даже прикосновение к невезению сведет на нет все пожелания людей, вызвавших их к жизни.

СЭНА

Двенадцатый Адотворец

Нацуами Рёэн спешился посреди площади.

– Добрый вечер! – дружелюбно поприветствовала его Нагакумо; костяшки пальцев, которыми она сжимала рукоять дзюттэ, побелели. – Чем можем быть полезны?

– Это лошадь Сжигателя, – заметил Миура. Действительно, Хайо увидела шрам на боку Буру-тян, оставленный косой Мансаку. – Кто вы?

Все напряглись – и Хайо знала причину. Ползущая, гнетущая тяжесть, которую она ощутила в тенях хижины посланий, снова висела в воздухе. И эта тяжесть, плотная и ядовитая, исходила от Нацуами.

– Прощу прощения за беспокойство, офицеры. – Буру-тян махнула хвостом и исчезла. Из-за облаков вышла луна. Нацуами приблизился, словно скользя по воздуху. – Я ищу своего брата. Вы, вероятно, знаете его под именем Тодомэгавы Сжигателя. Я слышал, что он звал на помощь. Может быть… лошадь привела меня не туда? – Его тон стал ледяным. – Хотя, конечно, под присмотром служащих и Онмёрё, и полиции с моим братиком точно не могло случиться