Хозяин облачного трона - Алексис Опсокополос

— Чего ждёте? Быстро за дело!

Тут же три мужика покорно ухватились за трос и начали перетягивать паром.

Мы медленно отходили от берега. Трос скрипел, доски вибрировали, вода плескалась о борта. Никто не говорил ни слова.

Вода была тёмная и спокойная. Я поднял голову. Надо мной возвышалось каменное основание замка. Оно уходило ввысь, закрывая собой небо. С воды это выглядело особенно давяще. Мысль о том, что этот каменный монолит держится только на магии, вызывала неприятный холодок в груди.

Добравшись до середины озера, мы разглядели платформу. Она была размером примерно двадцать на двадцать метров; собрана из мощных брёвен, скреплённых металлическими скобами. По краям были вбиты толстые колья, к которым можно было швартовать паром.

В центре была выложена каменная площадка для костра, рядом — аккуратная куча дров. У одного края стояли два длинных стола с лавками. По углам располагались небольшие навесы, а под ними лежали матрацы для сна и грубые шерстяные одеяла.

Мы выбрались на платформу. Рыцари-наёмники сразу уселись за один из столов, сняли перчатки, шлемы и начали переговариваться между собой. Остальные, среди них и я с Лирой, двинули к противоположному краю, откуда открывался вид на разлом.

Он растянулся прямо над поверхностью озера — тёмный, мерцающий, переливчатый. Из разлома исходило лёгкое свечение — неравномерное, пульсирующее, то затухающее, то вспыхивающее с новой силой. Цвета постоянно менялись: от густого и горячего багрового до холодного синего.

Края разлома извивались, будто живые, и от них тянулись тонкие нити искр, падающие в воду. В местах, где искры касались поверхности, озеро вспыхивало кругами света, и по воде расходились волны. Казалось, будто озеро дышало вместе с этим разломом. В воздухе чувствовался едва уловимый запах озона, а ещё — какой-то горечи, похожей на дым от жжёной травы.

Я смотрел и не мог отвести глаз. От разлома веяло чем-то древним, жутким и очень чужим. За ним находился другой мир, жуткие твари и неизвестность.

И ещё возле него почти физически ощущалась магия: давила на грудь, тяжёлым грузом ложилась на плечи, пробиралась в мысли. Хотелось отвернуться, но не получалось — взгляд к разлому словно приковывало.

Глава 6

— Впечатляет, правда? — негромко произнесла Лира, встав у меня за плечом.

— Не то слово, — ответил я. — Кажется, будто сама бездна смотрит на нас.

Девушка усмехнулась, и какое-то время мы смотрели на разлом молча. Как и все остальные. Но потом какой-то «эксперт» из деревни уверенно заявил:

— Разлом спокойный. Видите, поверхность озера ровная, волны идут только от искр. Есть шанс, что дотянем до следующего полудня и сменимся без происшествий.

Тут же другой «эксперт» поспешил возразить.

— Ничего подобного! — произнёс он. — Сейчас тихо, а через пару часов твари полезут.

— Да что ты понимаешь, — сказал первый. — Когда спокойный, видно сразу. Это каждый знает.

— Ага, — хмыкнул второй. — А потом таких знатоков у берега вылавливают с разорванным брюхом.

Начался спор. Мужики перебивали друг друга, доказывая своё, к каждому из них присоединились сторонники, и мне даже показалось, что там и до драки недалеко.

Слушать перебранку не хотелось, как и смотреть на пугающую и переливающуюся всеми цветами радуги дыру между мирами, потому как чем дольше я смотрел на разлом, тем сильнее чувствовал холод в груди. И мне это не нравилось.

— Пойдём? — предложила Лира, словно прочитав мои мысли.

Я молча кивнул, и мы отправились на противоположный край платформы. Сели на самый край настила, свесив ноги к озеру, и какое-то время просто молча смотрели на воду.

— Знаешь, — сказал я, нарушив тишину, — меня удивляет состав нашей группы. Я не представляю, как мы собираемся драться с тварями.

Лира усмехнулась и пояснила:

— Так почти всегда. В любой группе есть несколько воинов и магов: наёмники или такие, как мы с тобой, но в основном беднота. Кого-то пригнали повинность отрабатывать, кто-то тоже за деньги.

— За деньги? — удивился я. — Но как они собираются отбиваться от тварей без оружия и доспехов?

— Когда семья голодает, об этом уже не думают — идут как есть. Ну или надеются, что получится убежать.

— А так можно? Капитан же сказал, что за побег предусмотрена казнь.

— После того, как полезут твари, можно, — ответила Лира. — В этот момент дежурство официально заканчивается. Но не нужно. Потому что далеко не убежишь, если по одному бежать. Потому наёмники и объединяются вместе, отбиваются сообща. Твари не такие уж и глупые — они не лезут на группу вооружённых рыцарей, пока есть возможность хватать простых безоружных крестьян. А там уже и гвардия прибудет, пока бедняки тварей отвлекут, да ещё и часть ярости у чудовищ уйдёт, когда они немного насытятся.

Я невольно поморщился.

— Да уж. Так себе перспектива — быть приманкой и кормом, чтобы твари наелись и стали менее агрессивными. А варианты, чтобы их победить, вообще не рассматриваются?

— У нас нет задачи победить тварей, — спокойно сказала Лира. — Это невозможно. Наша задача — продержаться до прихода императорской гвардии.

— А реально продержаться?

— Почему бы и нет? Тут ещё многое зависит от того, какие твари выйдут. Если летающие — шанс очень большой. Те почти сразу полетят к замку. Ну разве что немного здесь порезвятся, если сильно голодные. А обычные не уйдут, пока всех не сожрут.

— А если гвардия не придёт, то, получается, сожрут?

— Она придёт.

— Но как быстро?

— Обычно минут десять приходится ждать, не больше. Гвардейцам нет смысла задерживаться — потом лови тварей по всей округе. А поймать обязаны. Поэтому они не тянут. Ждут, пока твари немного нажрутся, и приходят.

Я криво усмехнулся и снова заметил:

— Жуть какая-то. Ощущаю себя приманкой.

— Так и есть, — улыбнувшись, «успокоила» меня Лира.

— А ты не знаешь, какие твари обычно выходят из разломов? — спросил я.

— Разные. Иногда вылезает одна огромная тварь и куча мелких. Это, считай, повезло: от мелких можно отбиться, а от крупной есть шанс убежать, особенно если она сразу кого-то другого поймает. Намного хуже, когда выходит десяток — полтора одинаковых и достаточно сильных тварей. Не чудища, но и не слабаки. Вот тогда тяжело.

— А