Пробуждение тьмы - Джон Демидов

Мы… мы на вызове. Воинов-Интернационалистов, 14, квартира 89.

— Ну и? — Малышев нахмурился, прикидывая в уме адрес. Обычная панельная хрущёвка, на окраине спального района. — Что там? Пьяный дебош? Самоубийство?

— Х-хозяин квартиры… — Петренко сделал глотательное движение, слышимое в трубку. — Он сдавал её посуточно. Пришёл проверять… ключом открыл… и… Игорь Вадимович, он тут в истерике, орёт, что… что там выкопанный труп.

Малышев ощутил, как по спине пробежали мурашки, и не верящим голосом переспросил:

— Что? Как выкопанный труп⁈ Может, бомж какой помер, а он драматизирует? Осмотритесь нормально!

— Мы осмотрели… — голос Петренко сорвался на шепот, полный неподдельного ужаса. — Игорь Вадимович, там не просто труп. Их два. И один… один из них… он как… как высохший. Мумия, ёпт, настоящая! Кожа да кости. И… и запах… Ох…

Петренко замолчал, и Малышев услышал, как он на другом конце провода с трудом сдерживает рвотные позывы.

Дежурный тем временем онемел от удивления. Мумия? В Люберцах? В панельной хрущёвке? Это бред. Это какой-то розыгрыш. Но Петренко, «Булыжник», никогда не шутил. И уж тем более не паниковал из-за обычного трупа.

— Ты… ты точно всё видишь правильно? — тупо переспросил Малышев, чувствуя, как у него холодеют кончики пальцев.

— Подкрепление вызывайте! — уже почти кричал Петренко, срываясь. — И следователя! И криминалистов… Тут… тут явно что-то не то. Не по нашей части. Совсем не по нашей. Я такое в жизни не видел…

В трубке послышались чужие голоса, приглушённые, взволнованные. Кто-то на фоне очень громко кричал.

Малышев сидел, сжав трубку так, что костяшки побелели. Все надежды на спокойную смену рухнули в одно мгновение, а перед глазами стояла нарисованная сержантом картина…

— Оставайся на месте и держи обстановку под контролем! Посторонних не пускать! — наконец выдавил он, и тут же добавил:

— Я… я сейчас всех вызову, жди.

Он бросил трубку, не дожидаясь ответа, и схватился за другой аппарат, чтобы звонить начальнику и в Следственный комитет. Утро, только начавшееся, уже превратилось в кошмар, и он смутно чувствовал, что это только начало…

Глава 10

Новое будущее

Степан

Возвращались мы тем же путём — через леса и поля, избегая асфальтовых дорог, но если ночью эта поездка была похожа на бегство через тёмный, непроглядный тоннель, то теперь всё вокруг было наполнено жизнью и светом.

Рассвет разлился по небу розовыми и золотыми красками, и мир начал постепенно просыпаться. Из-за поворота на нас вдруг выкатилось неторопливое, чёрно-белое стадо коров. Пастух, паренёк лет четырнадцати, лениво помахал нам прутиком, а Дилшод, притормозив, крикнул ему что-то на своём языке, на что тот сразу же заулыбался и бодрым голосом что-то ответил. Мы медленно объехали стадо, после чего мой спаситель подбавил газу и мы снова помчались по полям.

Дальше, на бескрайнем лугу, пасся табун лошадей. Над признаться, я даже несколько подзалип на этих стройных и сильных животных, с развевающимися на ветру гривами. Они поднимали головы, провожая нас умными, спокойными глазами, и фыркали, пуская на холодном воздухе белые клубы пара. Где-то вдали, на свежевспаханном поле, работал трактор, и его ровный, басовитый рокот был частью этой утренней симфонии — вместе с криками птиц, мычанием коров и шелестом влажной от росы травы под колёсами.

Я смотрел в окно, и странное чувство покоя, которого я не знал, кажется, никогда, начало заполнять ту ледяную пустоту, что осталась внутри после расправы над Артуром. Здесь не было ни камер, ни суеты, ни этой вечной, гнетущей городской тревоги… Здесь был только простор, небо и земля.

Мы подъехали к дому Дилшода, когда солнце уже полностью поднялось над горизонтом, заливая золотым светом двор и палисадник. Дом уже не спал. Из трубы шёл ровный столб дыма, пахло дымком и чем-то вкусным — Зухра, видимо, уже вовсю хозяйничала на кухне, однако моё внимание привлекло кое-что другое.

На скамеечке у входа, под лучами утреннего солнца, сидела Дарина. Она была жива, она была здесь, и она была не одна. Её облепила вся детвора Дилшода — все пятеро детишек.

Они сидели на земле вокруг неё, подперев подбородки руками, и смотрели на неё широко раскрытыми глазами, а она… она что-то им рассказывала. Тихим, немного уставшим, но абсолютно твёрдым голосом, и на её лице не было и тени той ужасной подавленности и страха, что были вчера. Была лёгкая улыбка и какая-то новая, незнакомая мне мягкость.

И ещё одна деталь заставила моё сердце ёкнуть. Моя девушка была одета не в привычные ей узкие джинсы и топ, которые из-за вчерашних приключений были залиты кровью, а в длинное, цветастое узбекское платье — яркое, с традиционным орнаментом…

И должен признаться, что оно ей невероятно шло, подчеркивая её хрупкость и в то же время какую-то новую, непривычную стать. Она выглядела женственной и… своей. Как будто всегда тут сидела, на этой скамейке, с этими детьми.

Мы с Дилшодом вылезли из машины, и конечно же дети заметили нас первые. Они вскочили и радостно завопили, а Дилшод начал что-то им выговаривать, из-за чего практически сразу все они бросились в рассыпную, оставив около Дилшода только самого маленького паренька.

Хозяин дома заметил мой удивлённый взгляд и как будто слегка смущённо почесав затылок, выдал:

— Расслабились сорванцы! Увидели нового человека и уши сразу развесили. А матери кто будет помогать? Вот… Объяснил им всю глубину их заблуждений. В этот момент я смотрел на Дарину и если честно мне было совсем параллельно на то, что говорил там Дилшод. Она подняла голову, наши взгляды встретились, и я облегчённо выдохнул.

В её глазах не было вопроса «где ты был?» или «что случилось?». Был просто… покой, и глубокое, бездонное облегчение. Она медленно поднялась, отряхнула подол платья абсолютно естественным женским жестом, и сделала несколько не решительных шагов ко мне.

Мы остановились в паре шагов друг от друга. Я не знал, что сказать и как начать этот разговор после всего, что произошло, однако стоять и молчать тоже было глупо, поэтому я выдавил из себя максимально нелепую фразу:

— Я… я приехал.

Дарина кивнула, и её губы тронула лёгкая, почти невесомая улыбка.

— Вижу. А я тут… познакомилась с местными. Очень любознательные, — она кивнула на детей, которые то и дело выглядывали из дома, не в силах совладать с любопытством.

— Ты… Ты как? — спросил я, сглотнув комок в горле.

— Лучше,