Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Как же я рада возвращению, майтера! – отсмеявшись, сообщила майтера Мята. – До этой минуты даже не сознавала насколько!

– Где же ты пропадала? Милая моя сиба, милая девочка! Патера сказал, что тебя схватили, держат в каких-то жутких норах под городом, и вдруг – тебя у них нет, ты с какими-то солдатами, однако генералиссима… нет, не та, жирная, а другая… говорит, будто ты погибла, и… о сиба! Я так по тебе тосковала! И с Синелью очень хотела… и до сих пор хочу тебя познакомить, ведь Синель мне – будто вторая внучка, однако я никем, никем во всем круговороте не дорожу так, как тобой!

– Весь… э-э… Вирон, – заговорил долговязый авгур. – Весь… мм… город чувствует то же самое, а, майтера? Только взгляни на них.

Действительно, на них уже оглядывались, указывали в их сторону пальцами.

– Ты ведь… э-э… обратишься к ним, генералиссима? Скажешь им… мм… несколько слов? Либо я… э-эм… сам…

Майтера Мята замахала руками, оделила зевак полудюжиной воздушных поцелуев, и глас серебряной трубы – той самой, которую майтера Мрамор слышала на Солнечной, в ту незабвенную иераксицу, когда ее последнее жертвоприношение почтила теофанией сама Царица Круговорота – отразился певучим эхом от каждой стены, от каждого камня мостовой, точно призыв к бою:

– Я – генералиссима Мята! Мы с Его Высокопреосвященством только что снизу, из подземелий, где прячется Аюнтамьенто, и, следуя наказам самого Паса, идем в Великий Мантейон! Все вы идете туда же, не так ли?

С этими словами она широким жестом, словно обнажая незримый меч, указала вперед.

Толпа разразилась ликующими воплями.

– Да! Да! – откликнулись несколько голосов.

– Там сейчас должен быть Чистик, пророк Владыки Паса! Так сказал сам Всевеликий! Откликнитесь, будьте добры: возможно, кто-то из вас с ним знаком?

В ответ ей из толпы замахал рукой настоящий гигант, исполин, превосходивший ростом даже Ремору. Под мышкой он нес барана, а следом за ним рысцой семенил сквозь толпу ручной бабуин. Определенно, такого громадного био – био разве что самую малость меньше солдата – майтера Мрамор не видела еще никогда.

– Я его знаю! – Голос гиганта зарокотал, будто большой барабан. – И тебя, генералиссима, тоже. Может, чуток, на понюх собачий, но знаю, а с Чистиком мы, можно сказать, давно в свойских.

Могучие, что твоя пара колонн, ноги гиганта энергично, размашисто отмеряли шаг за шагом. Не прошло и минуты, как он остановился рядом.

Крохотное личико майтеры Мяты вновь окаменело от изумления.

– Кошак! Ты же Кошак! Вместе со мной атаковавший пневмоглиссеры на Решетчатой!

Гигант рухнул перед ней на колено, отчего его баран разразился яростным блеяньем.

– Доподлинно, генералиссима! Я – Кошак из «Петуха». Старался держаться поближе, да коню, лохмать его, резвости не хватило. Калужница сказала, тяжесть моя для него чересчур велика. А после он пулю словил на скаку, и покатились мы кубарем, – вздохнул гигант, продемонстрировав лубок на свободной руке и коснувшись торчащими из гипса пальцами мощной надбровной дуги. – Потому и отсалютовать тебе, как хотелось бы, не могу, ну да не беда: вот он, Бонго, справится. Бонго, салют ее превосходительству генералиссиме! Салют!

Бабуин, поднявшись на задние лапы, словно бы прикрыл ладошкой от солнца глаза. Взгляд его казался поразительно человеческим.

– Но с Чистиком ты, Кошак, знаком? – строго осведомилась майтера Мята. – То есть с пророком Паса по имени Чистик?

– Самой ей знаком человек, зовущийся Чистиком, некогда посещавший нашу палестру, – почувствовав ее колебания, вмешалась майтера Мрамор, – но, кажется, она сомневается, что Пас имел в виду… сиба, о том ли Чистике говорил тебе Пас?

Майтера Мята закивала с таким усердием, что ее короткая темно-русая челка подпрыгнула кверху.

– Да! Только что, считаные минуты тому назад, в часовне под Дворцом! Явился нам в Окне, и – представляешь, майтера – его увидели мы все, даже Паук с Сохатым! Чудо! Воистину чудо!

– Он толковал о нашем сержанте, – добавил солдат, державший ноги товарища. – Мы принесли его в дар Пасу…

– Да нет, сержант сам себя в дар принес, – возразил третий солдат. – Теперь Пас хочет его починить, да не потому, что дара не принимает. Просто нам без него никуда, вот Пас и не желает в утиль его списывать.

Авгур откинул со лба прядь жидковатых черных волос.

– Вот она… э-э… вся суть речения, а? Я сам не…

Однако сбить с толку майтеру Мяту ему не удалось.

– Знаешь ли ты Пророка Чистика, Кошак? Да или нет?

– Еще как, генералиссима.

– Опиши его!

– У него доля в моем заведении, хотя, может, он о ней и запамятовал. Здоровый такой шпан… вроде вот этого, – пояснил Кошак, махнув гипсовым лубком в сторону самого рослого из грубоватого вида людей под присмотром одного из солдат, – только годами моложе. Волос больше, чем надо, однако уши все равно из-под них торчат…

Взволнованная, Майтера Мята едва не заплясала на месте от нетерпения.

– И подбородок мощный, выступающий далеко вперед?

Кошак, фыркнув со смеху, осклабился, точно довольный жизнью людоед.

– Точно, генералиссима, выступающий, хоть стирку на нем развешивай. Я еще хотел сказать, что он на Бонго походит здорово, только… ну с Чистиком мы давно в свойских, Чистик бы не обиделся, однако тебе или богу, тюкнувшему его в маковку… Тартару, как он говорит… такое не по нутру прийтись может.

– Этот… мм… гиатус, генералиссима…

Майтера Мята энергично кивнула.

– Он прав, Кошак. Встань. Обращаться ко мне, будто к ребенку, лишь потому, что я невысокого роста, вовсе незачем.

С этим она, увлекая гиганта за собою, точно магнит, устремилась вперед.

– Теперь вот что… кроме меня, тебе здесь никто не знаком. Как и бедной майтере, которую мне давно следовало представить. Или с Его Высокопреосвященством ты, майтера, уже знакома? Твое Высокопреосвященство, это – моя старшая, драгоценнейшая подруга, майтера Мрамор. Майтера, это Его Высокопреосвященство, коадъютор Его Высокомудрия, патера Ремора.

Майтера Мрамор, поспешавшая следом за ними, приостановилась, дабы поклониться Реморе на уставный манер.

– Высокая честь, э? Для меня, майтера. Для меня. Весьма… э-э… рад… мм… польщен. Тем более наше знакомство начинается при самых… э-э… благоприятных обстоятельствах. Ты… мм… согласна?

– Абсолютно, Твое Высокопреосвященство!

Майтера Мята ни на миг не замедлила шага.

– Это, как всем вам уже известно, Кошак, друг Чистика и мой товарищ по оружию. Солдат с пулевым ружьем, держащий на прицеле наших пленников… право же, Грифель, это излишне: они ведь даже не думают бежать.

С этим она оглянулась на майтеру Мрамор.

– На чем бишь я… ах да. Это Грифель, временно исполняющий обязанности капрала. Назначен мною командиром товарищей-солдат, пока Всевеликий Пас, как и обещал, посредством Чистика не вернет в строй сержанта Песка.

– Должно быть, несчастный сержант Песок и есть тот, кого несут эти двое? – нагнав ее, рискнула предположить майтера Мрамор.

– Совершенно верно, а несут его Шихта и Сланец. Ну а наших пленников… хотя