Игра в умолчания - Макс Мах

Это армия, – ответила ему Ада.

Да, это армия, вставшая на бивак, – подтвердил Ремт Сюртук.

И в этот момент огни появились и на левом берегу.

Похоже, здесь намечается война, – прокомментировал световое представление Ремт.

Во всяком случае, сражение, – внес поправку ди Крей. – Война, возможно, идет уже несколько месяцев.

Не приходилось сомневаться, что эти двое знают, о чем говорят. Тина подозревала – и, разумеется, не без причины, – что в недалеком прошлом и «граф», и его напарник водили войска в бой. Армии, не армии, об этом судить пока было рано, но временами и в Ремте, и в Викторе проступали черты, которые трудно не узнать, еще сложнее – спутать. «Солдатами не рождаются, – вспомнила тогда Тина. – Ими становятся… на всю жизнь».Чьи это слова? В какой книге прочла их Тина? От кого услышала? Прошлое неохотно расставалось со своими тайнами, и «вспомнить все» пока не удавалось.

Уже в Лукке, в гостинице, располагавшейся недалеко от Чистого порта, они узнали подробности. Все дело, как они и предположили еще на ладье, в коронационной гонке: у города сошлись три армии, во главе которых стояли претенденты на престол: племянник покойного императора Матеус Бём граф Ла се Маор, двоюродный брат Леопольда Евгений Ноай герцог Гаррах и младшая сестра императора Якова, приходящаяся Леопольду двоюродной бабушкой, – Дария д’Амюр княгиня Кунгхаар. Кровь еще не пролилась, и сталь не ударила о сталь, но армии стояли друг против друга уже третью неделю, и случиться могло все, что угодно и когда угодно.

– Ваше здоровье! – прервал затянувшуюся паузу Сандер. Похоже, молчание тяготило его сегодня даже больше, чем всегда, но, с другой стороны, иди знай, что у него на душе! Может быть, что‑то, а может быть, и ничто.

«Мы продолжаем играть в умолчания, или это уже другая игра? – Тина молча опрокинула надо ртом тяжелую стопку и почувствовала, как горькая маслянистая жидкость скользит по языку, проливаясь темным огнем в откликнувшееся спазмом горло. – Ух ты! А теперь меня стошнит?»

Но не стошнило – удержалась на самом краю, перевела дыхание, смаргивая с ресниц слезы, взглянула сквозь слезную пелену на спутников, покачала головой.

– Я, конечно, взрослая девушка, – сказала она, возвращая стопку на стол. – Но не до такой же степени, господа!

– Что‑то не так? – простодушно спросил Ремт.

– Не торопись с выводами! – усмехнулась Ада. – Сейчас!

«Что сейчас?» – хотела спросить Тина, и тут оно пришло: ее словно окатили кипятком изнутри и снаружи, но боль была сладкой, вот в чем дело. Чувство было странным, но отторжения не вызывало, скорее наоборот.

– Ух ты! – на этот раз Тина произнесла эти слова вслух. – Что это было?

– Прищурься, девушка! – посоветовала Ада. – А то глазки так блестят, что незнакомые мужики могут бог весть что подумать! Проняло?

– Да уж…

– От простой яблочной водки? – поднял бровь Виктор.

«Яблочная водка? Сладкая горечь…» – Тина оглядела компанию и остановила взгляд на ди Крее.

– Господин ди Крей, – сказала она осторожно. – У вас нет ощущения…

– Мое сердце бьется ровно. – Виктор не отвел глаз, он был насмешлив, но не более. – И спазмов желудка не наблюдается. Я здоров, благоволением Господним, но пьян и счастлив. Хотелось бы знать, кому пришло в голову курить водку из порченых яблок?

– Семена черной белены. – Теперь, когда она вполне оценила вкус водки и ее последействия, Тина поняла, что с ней случилось и почему.

– Это не от глупости, – покачал головой Ремт. – А от хитрожопости. Хорошую водку гнать, очищать да бодяжить с родниковой водой – просто лень. Вот и курят всякую дрянь из того, что бог под руку послал: хоть из дерьма сухого, хоть из картофеля гнилого. Но если в это пойло добавить чего‑нибудь эдакого… Ну, вот хотя бы сдобрить медом из черной белены, то в самый раз. Правда, два‑три «голубя» из десяти заработают себе на этом развлечении не слабые хворобы, но кого волнуют подобные мелочи. Отбою от желающих «прокатиться с ветерком» все равно не будет.

– Верно, – улыбнулась Ада. – Я сразу по запаху поняла. Приходилось уже пробовать.

– Но почему не сказала?! – вскинулась Тина. – Кроме тебя и мэтра Керста, тут, между прочим, еще кое‑кто затесался.

– И кто бы это мог быть? – прищурилась Ада.

– Ну… – начала было Тина, но осеклась, она поняла ход мыслей дамы‑наставницы, и ей это показалось неправильным, но она еще не знала, что на это ответить. Однако кое‑кто другой знал.

– Мне нравится ход ваших рассуждений, – безмятежно улыбнулся Ремт Сюртук. – Вы великолепны, дама аллер’Рипп, но, увы, я, пожалуй, воздержусь от комментариев. Выпил и выпил, великое дело!

А Тина между тем вспомнила давешний взгляд ди Крея и поняла наконец, что ей не понравилось в «шутке» дамы Адель.

– Не надо, Ада, – сказала она, едва ли не впервые воспользовавшись правом, предоставленным ей дамой‑наставницей. – У каждого из нас свои тайны, и не все они принадлежат нам одним…

2

– Плохие новости. – Ди Крей отсутствовал часа три, никак не меньше, и выглядел скверно: замкнулся, посерел лицом – видимо, дела действительно обстояли так плохо, как утверждали его глаза. – Нас не пропустят. – Ди Крей бросил мокрый плащ на скамью и, сев напротив Тины, осмотрелся в поисках остальных. – Где все?

– Кто где, – пожала плечами Тина. – Так что там, под дождем?

– Движение вниз и вверх по реке остановлено еще шесть дней назад. Все дороги перекрыты, и любой намек на то, кто вы и куда следуете, может