Игра в умолчания - Макс Мах

[7] Индиго – цвет, средний между темно‑синим и фиолетовым.

[8] Шевро – мягкая, плотная, прочная кожа, изготовленная хромовым дублением из шкур коз. На поверхности (мерее) имеет своеобразный рисунок в виде мелких морщинок.

[9] Шосы – длинные, узкие штаны‑чулки.

[10] Перванш – один из оттенков голубого цвета, серовато‑голубой, бледно‑голубой с сиреневым оттенком.

[11] Колет – мужская короткая приталенная куртка без рукавов (жилет), обычно из светлой кожи.

[12] Сафьян – тонкая, мягкая кожа разных цветов, выделываемая растительным дублением обычно из козьих шкур, реже – шкур овец, телят и жеребят.

[13] Стаут – темное пиво, приготовленное с использованием жженого солода с добавлением карамельного солода и жареного ячменя. Кофейный стаут – это стаут, при производстве которого используются очень сильно прожаренные сорта солода, и это придает пиву горьковатый кофейный привкус.

[14] Портер – темное пиво с характерным винным привкусом, сильным ароматом солода и насыщенным вкусом, в котором одновременно присутствуют и сладость, и горечь.

[15] Лагер – тип пива, при изготовлении которого используется низовое брожение с последующей ферментацией при низкой температуре, бывает светлым и темным.

[16] Грюйт – травяное пиво. В состав грюйта входят растительные компоненты, обладающие тонизирующим, легким наркотическим и афродизиакальным действием: мирт, полынь, тысячелистник, вереск, багульник. Добавлялись также ароматические добавки и специи, состав которых разнится: ягоды можжевельника, еловая смола, имбирь, тмин, анис, мускатный орех, корица и т. п. При приготовлении напитка использовался мед.

[17] Сенсуализм – направление в теории познания, согласно которому ощущения и восприятия – основная и главная форма достоверного познания.

Глава 11

ГЛАВА 11. Цена короны

1. Двадцать пятый день полузимника 1647 года

– Ну, вы, господа хорошие, как подгадали! Можно сказать, лучшего времени для путешествия так сразу и не подберешь! – Корчмарь хмыкнул и стал сгружать на стол заказанные яства и напитки. Ничего, впрочем, чрезмерного. На большом деревянном подносе имелись в наличии лишь блюдо с нарезанной толстыми ломтями конской колбасой, сухие гречишные лепешки, присыпанный крупной солью козий сыр, сушеные оливки и литровый керамический графин с яблочной водкой.

– Это да, – меланхолично кивнул мастер Сюртук и потянулся за графином. – Это вы, добрый человек, еще не знаете, как мы в деревню троебожцев сдуру зашли. Вот где было веселье! А у вас в этом смысле полный парадиз, разве нет?

– Троебожцы?! – ужаснулся корчмарь. – Господи милосердный! Целая деревня?

– Ну, вот видите? – пожал покатыми плечами рыжий шутник. – А у вас тут что? Всего три армии и очередной потоп, есть о чем говорить!

Он вытащил пробку, обнюхал горлышко и стал неторопливо разливать желтоватую, остро пахнущую жидкость по квадратным керамическим стаканчикам.

Ремт не переставал удивлять. Во всяком случае, Тина так и не разобралась с тем, что он такое на самом деле, откуда и как. Впрочем, правда, что, кем бы он ни был, настроен «граф» был дружественно, и ожидать от него неприятностей Тине не приходилось. Скорее, наоборот.

– Который это, к слову, по счету? Угощайтесь!

– Кто «который»? – спросила Тина, беря стаканчик.

– Потоп.

– А что, их было несколько? – удивилась она и тут же вспомнила, как случалось теперь с ней все чаще, что знает ответ на собственный вопрос. Официальная церковь признавала два потопа, сектанты говорили о трех, но при этом в большинстве своем не считали за таковой последний по времени. Ученые же во мнениях расходились, то есть ничего определенного на сей счет не знали. Однако помимо церковного и научного знания существовало еще Достоверное Предание.И вот в нем говорилось о пяти потопах, притом что ни один из них не был на самом деле вселенской катастрофой, и если кого и убивал, так в основном людей. На возвышенных землях жизнь продолжалась, как и прежде, и шла своим чередом из прошлого в будущее, только вот жители возвышенностей не любили делиться своими впечатлениями ни с кем, кроме своих.

– Не меньше двух, – уклончиво ответил Виктор. Он тоже был себе на уме и лишнего не говорил, хотя, судя по всему, знал многое о многом. Но и он был ей не враг и даже не сторонний наблюдатель. Тина классифицировала его как друга, но, в отличие от Ады, ди Крей был мужчиной, и это начинало становиться слишком заметным.

– Не больше пяти, – хмуро бросил частный поверенный. Все последние дни он вел себя подчеркнуто вежливо, но оставался замкнутым и говорил только по существу.

– Господи, боже мой! – воскликнул Ремт, услышав последнюю реплику, и чуть не расплескал – «с испугу» – водку из своей чарки. – Что за страсти вы говорите, мэтр Керст! Пять потопов! Это же какой ужас!

– Полагаете, это шестой? – криво усмехнулся Керст.

– Не знаю. – Улыбка исчезла с бледного лица Ремта. – Но если нас не смоет дождем, то шансы уцелеть в битве всех против всех представляются мне исчезающе малыми. Я не прав?

Положение и в самом деле сложилось отчаянное. Задержавшаяся было в дороге зима упала на голову компаньонам проливными дождями, поднявшими воду в реке, холодными ветрами и бескормицей. Разумеется, это еще не настоящий голод, но еды за обычную цену было не найти не только в Лукке, куда они прибыли накануне вечером, но и на сутки‑двое выше по течению. А за два световых дня двадцативесельная ладья проходила – даже и в ледяную грозу – совсем немалый отрезок пути.

Однако «бескормица» случилась не сама по себе. Ее породила все та же «коронационная гонка», в которой, как выяснилось, участвовала теперь и Тина. Вот только с «принцессой Зои» путешествовали всего четыре человека, а некоторые другие претенденты успели обзавестись нешуточными армиями. Вчера вечером, когда ладье «Крыло аиста» оставалось, по словам корабельщика, не более трех лиг до порта Лукки, путешественники увидели огни. Стемнело рано, и ледяной дождь лил, не переставая. Время от времени сверкали молнии, освещая на мгновение дикие, поросшие хвойным лесом берега Фрая. И вдруг сквозь завесу дождя засветились огни, тысячи и тысячи – так казалось – костров горели на правом берегу реки.