Жена на час: вампиров просьба не беспокоить! - Тамара Ключинина

же я тихонько гладила кончиками пальцев платье, сшитое для предстоящего торжества. От одного его вида у меня трепетало сердечко, а если бы его увидела Барби, она заплакала бы от зависти: тончайший шелк глубокого темно-красного цвета, расшитый рубинами и украшенный черным кружевом, создающим узоры, похожие одновременно на древние заклинания и инструкцию по сборке известной шведской мебели на арабском языке.

К сожалению, брючный костюм, отныне объявленный домашней одеждой, чтобы отвоевать который, я всерьез угрожала нажаловаться Александру, был под запретом — мне было необходимо научиться выживать без кислорода, — в том смысле, что у меня было слишком мало времени, чтобы привыкнуть к корсетам. Вот после приема я планировала обзавестись свободными мягкими платьями и дополнительными брючными костюмами, но для этого нужно пережить торжество. Остальные же мои нынешние наряды были сшиты по местной аристократической моде, поэтому я совершенно не видела разницы, в чем ужинать.

— Ну, попробуем, — вздохнула я, и вытащила наугад светло-голубое платье, подходящее под цвет моих глаз.

— За что мне такое наказание? Неужели ты не видишь, что это утреннее платье? Ты собираешься на ужин, дитя, — схватилась за сердце госпожа Лукреция. До сих пор, кстати, не выяснила, что у вампиров с сердцем — есть ли вообще оно, бьется ли? А то вдруг она от аритмии какой-нибудь страдает, а я думаю, что это от излишнего драматизма она эффектные позы принимает каждый раз…

— А как насчет этого платья? — выбираю темно-синее в пол, и, судя по реакции, на этот раз угадала.

Через десять минут, когда корсет на спине затянулся с помощью магической ленты, я осознала одну очень логичную вещь: вампирская мода создана не для тех, кто дышит. Я смотрела в зеркало и чувствовала себя картиной — красивой, в золотой рамке, но немножко неживой.

«Ну что ж, — флегматично рассуждала я по пути в столовую, — если уж быть фиктивной невестой, то с шиком. Задохнусь — так господин начальник воскресит, удобно же».

Глава 3.2

Этот день настал. Сколько часов тренировок для оттачивания правильных приветствий и заучивания в лицо всех важных гостей я убила, кто бы знал. Мне эти портреты даже сниться начали. А столовый этикет? Вот зачем этим аристократам столько вилок? Иногда у меня настолько пухла голова, что я буквально сбегала от госпожи Лукреции к управляющему, чтобы проконтролировать какие-нибудь мелочи — начиная от оформления цветочными композициями бальной залы и парадного входа и заканчивая подбором меню для фуршета.

Единственным приятным занятием в этой подготовке были маски, массажи, обертывания и прочие женские радости. Я и раньше любила себя побаловать походами в спа-салон, но здесь это было на каком-то невероятно роскошном уровне. Понятия не имею, что входило в состав всех этих масок, масел и кремов, но моя кожа и фигура уже через пару месяцев выглядели лучше, чем в студенческие годы. Я смотрела на себя в зеркало, прикасалась кончиками пальцев к лицу и каждый раз ловила себя на мысли, что хотя бы ради этого уже стоило сюда трудоустроиться.

И вот я стою у парадной лестницы Дома графа Лунодворского в своем потрясающем пышном платье, в бальных перчатках и с элегантной высокой прической, задумчиво любуясь алыми бликами на стенах от хрустальной люстры, чувствуя себя практически диснеевской принцессой. Только вот вокруг совсем не Дисней… Александр в успокаивающем жесте накрыл ладонью мою руку, лежащую у него на локте, и прошептал:

— Сегодня Ваш образ затмил даже звезды, madame. Пока на Вас эти рубины, никто не догадается, что Вы человек, не переживайте, они надежно скрывают человеческие эманации и защищают от любого ментального воздействия.

— Благодарю Вас, — я понимаю, что он хотел меня подбодрить, но легче как-то не стало. И с чего бы, интересно… Хотя зачарованные рубины и в колье на шее, и в кольце, и в прическе, после его слов я запаниковала только сильнее. А вдруг чары не сработают, и что тогда?

Из ночной тени, окутавшей парадный вход, стали появляться первые гости. Кто-то был молод, кто-то был стар, кто-то пришел один, а кто-то целыми семьями. Но их всех объединяло одно — они были вампирами. Яркая зелень их глаз стала настолько привычной, что уже не привлекала мое внимание, как в первые дни.

Они подходили, выражали свое почтение, кто-то искренне, кто-то не слишком, и растворялись в открытых дверях бальной залы.

И вот, наконец, все гости прибыли, и в гробовой тишине мы с Александром вышли к ним. Десятки пар сверкающих глаз впились в нашу пару. Проводив меня к специальным креслам Хозяев Дома, больше похожим на королевские троны, Александр развернулся к гостям и громогласно объявил своим низким бархатистым голосом:

— Приветствую мою Пару и Хозяйку этого Дома! — и первый поклонился мне.

Весь зал склонился в едином порыве — изящные реверансы, выверенные поклоны… Госпожа Лукреция готовила меня к этому, но дыхание все же перехватило. Теперь мой выход:

— Приветствую мою Пару и Хозяина этого Дома, — и делаю самый лучший свой реверанс. Ох, сколько часов тренировок ради этой секунды! Но я почувствовала, что оно того стоило, когда увидела засиявшие глаза Александра. Было видно, что он приятно удивлен.

— Да начнется бал! — объявляет он, и протягивает мне свою руку, также затянутую в перчатку.

Его рука легла на мою спину — холодная, твердая, сильная, сквозь тонкий шелк корсета я чувствовала его прикосновения и безудержно краснела. Я едва слышала первые ноты вальса сквозь гул крови в висках. Подол платья, тяжелый от рубинов, обвился вокруг лодыжек, словно пытаясь удержать. «Не споткнись. Не наступи на шлейф. Не смотри в пол», — повторяла я себе в панике. Главное не опозориться во время первого танца, когда все вокруг так пристально и оценивающе смотрят на нас. Ведь не бывает второго первого впечатления.

— Расслабьтесь, Светлана, доверьтесь мне, — шепнул Александр, наклонившись чуть ближе.

Я прикрыла глаза, готовясь к провалу — но ноги сами вспомнили уроки госпожи Лукреции. Раз-два-три. Раз-два-три. Мой шаг назад — его шаг вперед. И вот мы уже рисуем на шахматном полу свою идеальную партию.

— Откройте глаза, — его дыхание коснулись виска, — или Вы боитесь, что я укушу? — по-доброму усмехнулся он.

Я приоткрыла глаза, и мы встретились взглядами. Мой взволнованный и его уверенный и спокойный. Он как будто безмолвно обещал мне, что спасет и защитит от всего. И от всех.

Этот взгляд помог мне, наконец, расслабиться, и я уже увереннее оперлась на его ладонь, доверившись ему. Они смотрят. Все смотрят. Почти сотня бледных лиц, застывших в