Жена на час: вампиров просьба не беспокоить! - Тамара Ключинина

— По… понятно… — я все силы прикладывала к тому, чтобы удержать на месте челюсть, порывающуюся упасть на пол и так там и остаться.

— Ах, да. Еще кое-что: когда будут приходить гости, в том числе те самые друзья, которые решились на этот, гхм… милый розыгрыш, я представлю Вас как свою Пару. Для пресечения навязывания мне девиц и укрепления репутации, уровень которой упал на пятнадцать процентов из-за этого, — и он брезгливо указал на ни в чем не повинную книгу и продолжил, — слугам Вы также будете представлены в качестве будущей Хозяйки Дома. Ваше слово будет иметь такой же вес, как мое. Ваши приказы могу отменить только лично я. О выполнении своих обязанностей Вы будете докладывать лично мне, только наедине и только в этом кабинете — он защищен от прослушивания. О нашем контракте известно исключительно Вам, мне и моему секретарю. Сразу подчеркну, что наши отношения будут сугубо деловыми, чтобы Вы не испытывали иллюзорных ожиданий. Прямо сейчас Вы еще можете отказаться. Мы расторгнем контракт, я верну Вас домой, и Вы забудете обо всем, что видели, — блеснул он неоновой зеленью глаз, — что скажете?

Я посмотрела на кольцо, на этого потрясающего в своей мрачной грусти мужчину, и сама от себя не ожидая, взяла и согласилась ему помочь. Интересно же. Да и жалко его стало. Девицы ведь, если сильно замуж хотят, и не такие крепости штурмуют. А что вампир, ну, так у каждого свои недостатки… да и не детей же мне с ним крестить, в самом деле…

— В таком случае, позвольте предложить Вам стать моей Парой и Хозяйкой этого Дома на ближайшие двенадцать месяцев, — торжественно произнес он, вынося в лакированной резной шкатулке изящные браслеты, — это помолвочные браслеты, сейчас мы обменяемся ими. Через год Ваш браслет потеряет силу и его можно будет легко снять. Как только Вы его снимите, он окажется в этой шкатулке, поэтому можете не переживать о его сохранности.

— Я согласна, — хрипло прошептала я, потеряв от волнения голос.

Так я из жены на час я переквалифицировалась в фиктивную невесту вампира. Интересно, это можно считать за карьерный рост?

Глава 3.1

Если бы мне пару лет назад сказали, что я буду репетировать поклон невесты в собственном будуаре перед зеркалом в позолоченной рамке, а за моей спиной будет стоять семьсотлетняя вампирша с указкой и лицом, как у рассерженной совы — я бы послала этого человека проверяться у нарколога. Или психиатра. Но сейчас… Сейчас я пыталась не задохнуться в корсете, который, кажется, сшили для талии размером с бутылочное горлышко.

А все потому, что Александр решил, что должен представить меня в качестве своей Пары, как это принято в их кругах — торжественный прием, бал в мою честь, ведь иначе его репутация еще больше снизится. И если подготовка особняка к приему была несложной благодаря вышколенности слуг и отменной работе управляющего, то подготовка меня к балу стала тем еще испытанием.

— Колено ниже, дитя! — шипела госпожа Лукреция и трясла своей головой, буквально рискуя потерять свой белоснежный парик с прической в несколько ярусов. При этом она с такой силой тыкала указкой в мою спину, что я чуть не врезалась лбом в зеркало. — Вы кланяетесь будущему супругу, а не поднимаете кошелек на бульварной мостовой!

— Может, он оценит современный подход? — пробормотала я, пытаясь разогнуться. Корсет ответил резкой болью в ребрах, будто невидимый осьминог решил поиграть в твист с моими внутренностями.

Ответом стал многочасовой монолог о «благородных традициях», прерванный только когда я согнулась настолько низко в поклоне, что не удержала равновесие и упала. Пока госпожа Лукреция, недовольно рыча, поднимала меня, в дверь постучали.

— Войдите! — закряхтела я так, будто это мне семьсот лет.

В комнату вплыла моя личная горничная Елена. Она держала в руках мою любимую домашнюю футболку с надписью «Кофе, книги и игнор», которая теперь шипела и извивалась, как рассерженная кошка. Побочным эффектом от моего переезда стало то, что мои самые любимые вещи внезапно ожили. Александр объяснил это тем, что я вложила в них частичку своей души, а магические эманации, пронизывающие Дом, помогли их оживить. Так, футболка и пижамка создали коалицию против некоторых новых предметов одежды. А любимые духи и заколка для волос оказались теми еще сплетниками и прирожденными шпионками — они слушали разговоры горничных, а потом пересказывали мне. Собственно, так я узнала, что Евгений уже давно влюблен в Елену, а у дворецкого на голове какой-то раритетный парик, которым он невероятно гордится. Зачем мне эта информация, я не знала, но приняла к сведению.

За эти дни я настолько устала удивляться всем этим магическим штучкам, что, видимо, сработал какой-то психологический защитный механизм, не дающий мне окончательно сойти с ума — каждый раз я просто говорила себе «Ну, а чего ты ждала, если на собеседовании тебя всерьез спрашивали про вампиров?». Ну и плюс я не безосновательно полагала, что эти два товарища — мой босс и его секретарь, как-то магически на меня воздействовали, потому что иначе я не никак могла объяснить своей слишком спокойной реакции на происходящее вокруг меня безумие…

— Ваш гардероб возмущен, — без тени эмоций произнесла горничная, — он требует, цитата: «вернуть его в цивилизацию или хотя бы выбросить эти дурацкие панталоны».

— Передай, что я согласна на перемирие, — вздохнула я, — и… эм… принеси мне что-нибудь съедобного.

Уходя, Елена исполнила идеальный книксен, а госпожа Лукреция закатила глаза так, что, казалось, что еще немного, и они бы сделали полный оборот вокруг собственной оси.

— «Эм»? — ехидно передразнила она, — Вы должны говорить: «Накрой чайный стол на две персоны в моей гостиной».

Я лишь вздохнула. Госпожа Лукреция сопровождала меня вот уже месяц от рассвета и до заката, комментируя каждое мое слово, каждый мой жест и заставляя бесконечно репетировать поклоны и реверансы, параллельно разучивая со мной иерархию и генеалогию местных титулованных родов. Потому что до того самого приема для «малого круга» на сто персон оставалось всего лишь около пятидесяти дней.

Когда, спустя еще несколько часов тренировки, она милосердно позволила мне снять это пыточное орудие, по недоразумению называемое платьем, чтобы переодеться в почти такое же платье для совместного ужина с графом, я смогла, наконец, хотя бы пару минут подышать полной грудью, пытаясь унять дрожь в ногах и делая вид, что выбираю наряд. Сама