Зловещие маски Корсакова - Игорь Евдокимов

запертым в четырех стенах, зная, что противник уже сделал свой ход, старейшины медлят, а главный подозреваемый разгуливает на свободе, было выше сил Владимира. Он злобно пнул дверь и крикнул:

– Хоть бы книгу какую-нибудь оставили!

После этого Корсаков вернулся обратно на кровать и, вопреки своим ожиданиям, крепко уснул.

* * *

Его разбудил звон ключей за дверью. Владимир распахнул глаза и резко сел. Сколько времени прошло, он не знал – окна отсутствовали, а свет газовых рожков оставался неизменным и днем, и ночью. Звяканье повторилось. Затем ключ заскрежетал о скважину. Затем пауза. Снова скрежет. И еще раз. Это становилось любопытным. Очевидно, человек, стоявший за дверью, не знал, какой из ключей подходит к двери. А значит, за ним пришли не Лоредан и Вильбуа или кто-то из слуг.

Корсаков подобрался. Прятаться в комнате было негде: ширма – слишком очевидно, под кровать он не протиснется, за кроватью – не спрятаться. Что оставляло два выбора: либо попытаться с ходу напасть на вошедшего, когда дверь откроется, либо подождать и посмотреть, что будет дальше. Оба варианта оставались рискованными. Однако… Если первый окажется удачным, то дальше у него появится шанс выбраться из палаццо Лоредана и возобновить расследование.

Этого было достаточно.

Человек за дверью наконец подобрал нужный ключ. Тот вошел в паз замка и трижды провернулся. Корсаков, памятуя, что дверь открывается наружу, уже был рядом. Массивная медная ручка опустилась. Щелкнул замок. Владимир не медля ударил в дверь ногой. Та распахнулась, сбив с ног опешившего человека за ней. Корсаков вылетел в коридор, пытаясь сориентироваться. Перед его тюрьмой стояли двое. Вернее, один из них скорее валялся на полу, но уже делал попытку подняться. Корсаков от души ударил его ногой в живот, а затем развернулся ко второму противнику. И опоздал.

Скрытая в тенях коридора тонкая фигурка отступила назад, разрывая дистанцию, и резко вскинула руку. Из рукава с мелодичным кликом вылетел и лег в изящную руку миниатюрный пистолет, немедленно нацелившийся Корсакову в лоб. По скорости реакции Владимир понял, что уйти с линии огня не успеет, и потратил последние мгновения жизни, готовясь к выстрелу, который ее оборвет.

Выстрела, однако, не последовало.

– Отойди от моего брата и подними руки! – У фигуры оказался на удивление певучий и красивый женский голос. К тому же знакомый.

Владимир перевел взгляд на первого противника, который корчился на полу после прилетевших ударов дверью и ботинком.

– Галеаццо? – недоверчиво спросил он.

– Figlio di puttana[54], Корсаков, чтобы я еще хоть раз попытался тебя спасти! – простонал Бонавита, медленно присев у стены. – Франческа, можешь его пристрелить, я передумал!

Из теней, не опуская пистолета, выступила его сестра. Одета она была в черный костюм для верховой езды, абсолютно неуместный в высшем свете (да и в Венеции в целом, где лошадей не водилось уже много веков), но явно более удобный, чем бальное платье. Длинные волосы девушка убрала в тугой пучок на затылке.

– Не рекомендую давать мне повод, – произнесла Франческа. – Иначе вы вернетесь обратно в камеру. Или получите пулю.

– Но… почему вы пришли за мной? – спросил Корсаков, чувствуя себя немного Постольским, задающим глупые и очевидные вопросы.

– Потому что, как ни крути, ты единственный человек, который действительно может помочь нам понять, что случилось с отцом, – ответил Галеаццо, поднимаясь. – Подробности предлагаю обсудить потом. Кто-то мог услышать нашу потасовку.

– Я бы не назвал это потасовкой, от тебя никакого сопротивления не последовало, – хмыкнул Корсаков. Он уже готов был согласиться с другом, как внезапно в коридоре их стало четверо – буквально на одно мгновение.

– Ничего не забыл? – осведомился прислонившийся к стене Петр и выразительно посмотрел на руки брата, словно ожидал, что они в любую секунду превратятся в отвратительные щупальца наподобие коростылевских.

Корсаков вздрогнул и добавил:

– Но сначала нужно вернуть мои вещи.

Тень внутри его отозвалась тихим издевательским смешком, от которого хотелось поежиться.

– Приказы здесь отдаете не вы, – заметила Франческа.

Корсаков взглянул на нее – и ощутил жгучее желание шагнуть ей навстречу, вырвать из руки пистолет и впиться поцелуем в алые губы. И, хотя Владимир отдавал себе отчет, что Франческа действительно может вызвать у него подобные чувства, он точно знал, откуда появился этот внезапный импульс.

– Синьорина, давайте не будем портить вечер спорами или стрельбой, – попросил Корсаков, растянув губы в не своей кривой ухмылке, и поднял руку. Положив на ствол указательный палец, он медленным, не лишенным изящества – и абсолютно чужим – движением отвел пистолет в сторону.

После их последней встречи с полковником Владимир не использовал дар. Предупреждение жандарма, сколь жестоким оно ни было, оказало на него неизгладимое впечатление. Столь привычный к видениям, что подкидывала его дремлющая способность, Корсаков стал бояться их. Будто каждая вспышка чужих воспоминаний приближала его к превращению в нечто, лишь отдаленно напоминающее человека. Поэтому Владимир не пользовался даром при разборе отцовских документов. Намеренно забыл про него при встрече с мумией. Не призывал для помощи Горегляда. Избегал во время поисков следов в Будапеште. Перчатки будто срослись с его ладонями, став второй кожей. И Корсаков потихоньку привык к этому, даже найдя пару несомненных плюсов. Например, отсутствие паранормальных способностей потребовало от него куда больше внимания к классическим методам сыска – тем, что использовали его отец и дед. Когда к правде его приводили не открытые даром видения, а собственные умозаключения, победа оказывалась куда слаще.

Именно поэтому внезапно ворвавшееся в разум чужое воспоминание столь ошеломило его.

Глаза. Они со смертельным ужасом смотрят на пистолет в его… нет, в ее руке. Перед Корсаковым… нет, Франческой, застыл человек в драной, испачканной грязью одежде. Он бежал, пытался скрыться, но безуспешно. Она может разглядеть готовящиеся брызнуть из глаз мужчины слезинки. Его лицо исказила жалостливая гримаса. Он протягивает к ней пустые ладони. Рот открывается, но слова не успевают раздасться. Вместо них гремит выстрел. Пуля небольшого калибра попадает прямо промеж испуганных глаз. Брызги крови. Запах пороха. Мужчина падает на землю к ее ногам…

Корсаков вернулся в реальность и понял, что смотрит прямо в глаза Франчески. Он не мог даже предположить, насколько близко оказался к смерти, поддавшись импульсу двойника. Девушка была готова хладнокровно пустить ему пулю в голову.

«Интересно, знает ли брат об этой ее стороне?»

– Нам всем станет куда спокойнее, если я смогу забрать свои вещи, – уже своим голосом закончил Владимир. – Вы знаете, где они могут быть?

Несколько мгновений Франческа разглядывала Корсакова. Видимо, раздумывала, можно ли ему верить. Не могла же она почувствовать…