Дьяволы - Джо Аберкромби

— Меня не столько беспокоят мёртвые части, сколько то, что они возвращаются к жизни, — сказала Вигга. — Наверняка у тебя есть опыт в таких делах?

— Я не буду трогать эту чёртову штуку, — сказала Баптиста, содрогнувшись. — Ты — ходячий труп, Якоб. Сделай это.

Якоб был занят вдавливанием пальцев в пах, который всё ещё пульсировал, и не в хорошем смысле. — Меня не столько беспокоят трупы и некромантия, — сказал он, — Сколько необходимость нагибаться.

Солнышко цокнула языком, присела на корточки возле мешка и вытащила голову за уши. Волосы были серыми и спутанными. На обрубке шеи была пришита кожаная заплата. На лбу был нарисован круг из напоминающих крабов рун, а в центр был вбит серебряный гвоздь.

— Бальтазар? — спросила Солнышко. — Ты там?

— Конечно, — сказала голова, — Где же, чёрт возьми, я ещё могу быть?

— Фу, — сказала Баптиста, отступая назад. Рот двигался, но лицо оставалось ужасно вялым. Всё это было ровно настолько приятно, насколько можно себе представить разговор с отрубленной головой.

— Это не его голос, — размышляла вслух Солнышко, — Но каким-то образом можно определить, что это он.

Вигга посмотрела на балкон разваливающегося здания, где ждали остальные:

— Эту жопу я учую за милю.

— Я это слышал, — сказала голова.

— Хорошо, — сказала Вигга, — Значит, не напрасно воздух сотрясала.

— С неё течёт, — сказала Солнышко.

И действительно, из угла рта капала какая-то жижа. Солнышко держала голову одной рукой, другой достала носовой платок и начала обмакивать, как лицо пожилого родственника, потерявшего рассудок.

— Зачем тебе носовой платок? — спросила Баптиста, как будто это было самой странной частью ситуации.

— Чтобы вытирать вещи, — сказала Солнышко. — А зачем ещё?

— Он с монограммой? — спросила Баптиста. В углу, похоже, была аккуратно вышита буква «С».

Солнышко сморщила нос:

— Платок без монограммы — просто кусок ткани.

— Что? — спросила голова, выплеснув ещё больше липкой жидкости. — Какой платок? Все говорят одновременно! Вы в доме?

Якоб стиснул зубы, пытаясь подтянуть к себе ногу:

— Не... полностью.

— Вы либо внутри, либо…

— Двери нет.

— Двери нет, — сказала голова, прислонённая к стопке книг на столе перед Бальтазаром. Трудно было сказать, страдала она лёгким дефектом речи с рождения или только после смерти. Честно говоря, это было далеко не самой серьёзной проблемой брата Диаса.

— Благостная Спаситель, защити нас... — выдохнул он. Чернейшее из Чёрного Искусства практиковалось прямо перед его неверящими глазами. Самые торжественные ограничения церкви не просто трактовались расширенно, а полностью разрывались на куски, а затем эти куски швырялись в грязь и радостно топтались. Это, безусловно, затмило его собственные юношеские проступки. Возможно, как сказала кардинал Жижка, иногда нужно использовать оружие врага против него, но если праведники опустятся до самой глубины, что будет отделять их от нечестивцев? Где черта? Есть ли эта черта? Брат Диас действительно не хотел жить в мире без черт, и всё же, без определённой вины с его стороны, вот он здесь, задаваясь вопросом, всегда ли отрубленная голова шепелявила.

Возможно, никаких черт никогда не было. Возможно, вся идея черт была утешительной сказкой, в которую удобно верить.

— Фу, — сказала Алекс, находясь почти в таком же омерзении, как и он сам, — С неё течёт?

— Не больше, чем ожидалось, — проворчал Бальтазар. — очередная деталь, которую брат Диас определённо предпочтёт опустить в очередном письме к матушке. Стоит заметить, в своих письмах он упускал почти всё. Вероятно, это было благословением для всех заинтересованных лиц, что он до сих пор не нашёл способа их отправить. — У кого-нибудь есть ткань? — рявкнул маг.

— У меня есть платок, — сказала голова, а затем — У неё есть, и он нехерово монограммистый.

— Не ты! — рявкнул Бальтазар на голову. — Как я могу вытирать свою голову твоим платком, когда тебя здесь нет! — он издал разочарованный стон. — Сколько ещё мне терпеть этих жалких созданий?

Брат Диас потёр вспотевшие виски:

— Я задаю себе тот же вопрос уже некоторое время.

— Можно с уверенностью сказать, что к цели мы не приблизились. — Бальтазар дёрнул рукавами, протягивая руки, словно собираясь перебирать струны невидимой арфы. — Им уже нужен маг.

— Так и думал, что ты будешь доволен, — сказал барон Рикард, развалившись на своем потрёпанном диване. — Золотая возможность продемонстрировать свои грозные и таинственные навыки.

— Доволен, — сказал Бальтазар, хотя, казалось, он стал ещё более напыщенным при слове «грозные». — Рассеять одну глупую иллюзию — это не испытание для моих сил.

— Хотя для этого тебе понадобился запас двух лавок старьёвщиков, — сказала Алекс, оглядывая магические принадлежности, покрывавшие стол и рассыпавшиеся на пол.

— Кто знает, с какими таинственными препятствиями могут столкнуться наши несчастные соратники? — резко спросил Бальтазар. — Что отличает настоящего мага от ведьм, колдунов, садовых фей, самодовольных торговцев пустыми суевериями…— и он скривил губы, глядя на брата Диаса, — …и церковников, так это тщательная подготовка к любой неожиданности.

Возникла пауза.

— Тогда разве у тебя не должно быть ткани? — спросила Алекс.

Барон Рикард откинулся назад со смешком, а Бальтазар кисло пошевелил ртом:

— Развлекайтесь, почему нет. — он протянул руку с драматическим апломбом дирижёра, готового запустить грандиозную феерию огромного хора. — Некоторым из нас нужно поработать…

— Я надеялась на фейерверк, — проворчала Вигга.

Как и большинство вещей в мире, магия никогда не предоставляет ожидаемого развлечения. Камни не разлетелись и не развеялись как дым. Просто внезапно появилась дверь. С обычными заклёпками, покрытая отслаивающейся краской, с потускневшим кольцом вместо ручки.

— Моя очередь. — Баптиста потёрла ладони, опустившись на колени возле замка, пошевелила пальцами, вытащила набор отмычек и начала ими тыкать. У неё, должно быть, их было с дюжину: куски проволоки, все с зубцами и крючками, такие неудобные, что у Вигги заболели пальцы от одного взгляда на них.

— Уверена, что сможешь её открыть? — спросила Солнышко, опуская голову обратно в мешок.

Баптиста цокнула раздражённо. Она хорошо управлялась со звуками. Могла рассказать целую историю только вздохами и движениями бровей:

— Я вскрывала и более сложные замки, чем этот. Я рассказывала о сейфе виноторговца в Равенне?