Дьяволы - Джо Аберкромби

Он взглянул на избранную марионетку, но так называемая принцесса Алексия Пирогенет была полностью поглощена кропотливым формированием букв на каком-то клочке бумаги, нижняя губа сосредоточенно зажата за верхними зубами, а на одной слегка веснушчатой ​​щеке от усилий осталось чернильное пятно. Брат Диас наблюдал за этим представлением с беззаботной ухмылкой родителя, восторгающегося отпрыском, делающим что-то совершенно непримечательное. Неудивительно, что он был совершенно не в курсе планов Бальтазара, этот человек был настоящим воплощением невежества. Не то чтобы его паства была менее невнимательна, какой шок они испытают, когда...

На этот раз он действительно изрыгнул горький кусочек и был вынужден ударить себя по груди. Барон Рикард поднял взгляд от своей книги с привычным выражением ироничного веселья, как будто он был участником какой-то шутки, которую все остальные узнают только позже. Возможно, он один из группы обладал достаточными тайными познаниями, чтобы угадать истинные намерения Бальтазара. Если так, он не предпринял никаких действий для разоблачения. Подстраховываясь, без сомнения. Надеясь скопировать метод Бальтазара, когда ему наконец удастся разорвать это проклятое связывание...

Он выкашлял ещё больше желчи и был вынужден снова направить свои мысли прочь от попыток обретения свободы. Принцесса Алексия на троне, Троя вернулась в объятия матери-церкви, эльфы в беспорядке отброшены на восток, Её Святейшество хлопает в ладоши от восторга, и так далее, и так далее…

— Я в этом деле — просто кусок дерьма! — огрызнулась Алекс, скомкав бумагу в своём запачканном чернилами кулаке и отшвыривая прочь.

— Чушь, ваше высочество. — брат Диас кротко пересёк комнату, чтобы забрать её жалкие каракули, и начал их разглаживать. — Вы достигли изумительного прогресса.

Барон громко фыркнул:

— К чему? Если она собирается править империей, ей не нужно учиться писать, ей нужно научиться быть. Разве ты не внучка одной из величайших императриц в истории? Прояви немного гордости, девочка!

Алекс нахмурилась в ответ:

— Чем мне гордиться?

— Найди что-нибудь или выдумай. — барон Рикард отбросил книгу в сторону и сел. — Для того, кто построил свою жизнь на лжи, ты на удивление плоха в этом деле.

— Ну, получилась не очень хорошая жизнь.

— Ха! Забавно. Быстрый и остроумный ответ — это хорошее начало, даже такому нелегко научить. Но у тебя должно быть и величие. Некая стать.

Алексия нахмурилась, оглядывая себя:

— Я коротышка.

— Тебе не обязательно быть высокой. Моя жена Лукреция была ниже тебя, но, благословенная Спаситель, она возвышалась над любым местом, которому посчастливилось её принимать! Выше, я покажу тебе. Выше, выше, выше!

Пока Алекс стояла, выглядя слегка испуганной, барон Рикард начал бродить вокруг неё, затем выставил указательный палец:

— Там. Здесь. Выше. Нет! Боже, нет. Ты не просто выпячиваешь грудь к небу, поверь мне, тебе там не особо есть что выставлять. Голова поднимается, шея становится длинной — твоя шея очень тонка, видишь, такая тонкая, ты лебедь, а не чайка, не утка, не крякай…— он коснулся под челюстью и приподнял её голову. — Представь, что тебя возвеличивает корона. Твоя голова лёгкая, а не забита тяжёлым мусором, нет сомнений и подозрений, а только высокие надежды и добрые пожелания. — он взял прядь волос между большим и указательным пальцами и потянул её голову вверх. — Вот, вот, вот.

— Ой, ой, ой!

— Это лишь часть той боли, которую я испытал увидев, как ты прокрадываешься в комнату. Затем плечи возвращаются назад — блаженный святой Стефан, нет! Ты не раскалываешь орех лопатками, они выгибаются, должна проявиться структура. Ты не прячешься, представь, что ты там, чтобы выставлять напоказ свою одежду — продать её разборчивому покупателю! Да, лучше, сильно, но мягко.

— Сильно и мягко?

— Именно так! Теперь таз наклоняется — о боже, не назад — жопа внутрь, вот так, пах вверх, вот так, живот втянут. По крайней мере, сделай вид, что у тебя есть позвоночник. Ты не сырая требуха, ты высечена из мрамора! И мы ходим. Нет, мы ходим. Нет, прямо, как человек, а не как зверь полевой, представьте это. Нет, не втыкая пятки в пол, как Вигга Улласдоттр, нет, не прогуливаясь, как Баптиста, на носках! Они ласкают землю нежным прикосновением невесомой возлюбленной. Да! Ваши большие пальцы ног следуют друг за другом по прямой линии отсюда к вашим желаниям. Владейте комнатой! Это ваша земля! Да! Вот она! Её высочество принцесса Алексия Пирогенет наконец-то прибыла!

— Хм. — Бальтазар остановился, чтобы оглядеться. Девушка действительно, казалось, претерпевала драматичную трансформацию. — Что это за магия?

— Магия хороших манер! — пропел барон Рикард, вращая пальцами. — Каково чувствовать это?

— Как пытка. — прохрипела Алекс, действительно скача по комнате с выражением лица человека, которого пытают.

— Хорошо! Это работает.

— Когда это прекратится?

— В тот момент, когда вы перестанете быть принцессой.

— Э-э…

— О, вы всегда принцесса? Тогда вы должны всегда вести себя как принцесса. Вы должны есть, спать и испражняться с имперским достоинством. Это становится инстинктом. Тогда люди не смогут не уловить опьяняющий запах королевской власти всякий раз, когда вы приближаетесь, а не... — вампир сморщил нос, — привычный вам дух сточной канавы.

— К этому нельзя привыкнуть.

— Только потому что вас, чистокровную скаковую лошадь, держали в мешке семнадцать лет. Мы должны сделать это привычным, и поэтому мы должны заняться этим себяжалеющим куском выше шеи. — барон Рикард похлопал её по щекам достаточно сильно, чтобы послышался слабый звук как от пощёчин. — Итак! Мы улыбаемся. Нет, мы улыбаемся. Не раскрываем клюв на полную, вас оценивают не по площади зубов. Меньше ртом, больше глазами. Не комедия, моя дорогая, не буффонада с падениями на задницу, а драма со счастливым концом. Серьёзно и эмоционально. Всё получилось именно так, как вы надеялись. Тот, с кем вы сейчас — тот самый человек, которого вы больше всего желаете видеть! — вампир подпрыгивал и улыбался, словно сам был окружён любезными доброжелателями, а Алекс подпрыгивала и улыбалась, подстраиваясь под него шаг за шагом. — Мир — это коробка с угощениями, и вы смиренно просите только одно. О, что же выбрать? Всё выглядит так прекрасно! Да! Очень хорошо, с ресницами. Её высочество, такая величественная, но такая близкая. Её высочество, такое смирение, такая грация, все Двенадцать Добродетелей