Госпожа преподаватель и Белый Феникс - Марика Полански

но, прежде чем я поняла, что это за эмоция, подруга ободряюще улыбнулась и подмигнула.

— Помни, у тебя всё получится. Академия нуждается в новом преподавателе, так что все козыри у тебя в руках. Побольше уверенности и решительности, и они никуда не денутся.

Она распахнула, и мы вошли в кабинет, залитый солнечным светом.

Первое, что я увидела — это огромный золотисто-коричневый глобус, вращающийся на подставке. Над изображением материков проплывали облачка, а кое-где вспыхивали крошечные молнии. Но когда я осмотрелась, то с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза и не выскочить из кабинета.

— Да ты издеваешься! — едва слышно выдохнула я, повернувшись к Марте, надеясь, что моё лицо выражает искреннее негодование.

Подруга же ответила самой милой улыбкой из своего арсенала и пожала плечами, как будто ничего не произошло.

За ректорским столом погруженны1 в чтение какого-то фолианта, сидел тот самый Фицпатрик, который когда-то изводил меня своими шуточками и поплатился за это.

Вот кого-кого, а его я точно не ожидала увидеть в кресле ректора. Внутри будто что-то оборвалось. Пожалуй, впервые в жизни я возненавидела подругу сильнее, чем всех кредиторов и мерзавца, спалившего мою лавочку, вместе взятыми. Словно в ответ на охватившие чувства проснулась магия. Ладони зачесались, кожу лизнуло пламя, — ещё бы секунда, и я вспыхнула бы подобно пороху, безответственно брошенному возле огня.

— Проходите, — негромко и даже деликатно сказал Фицпатрик, не отрывая взгляда от страниц фолианта.

Ноги приросли к полу, отказываясь подходить к ректорскому столу. В спину легонько толкнули, — Марта встала между мной и дверью, отрезая путь к отступлению.

«Ну предательница!» — гневно подумала я, искренне сожалея, что согласилась на предложение подруги. Каким бы ужасным ни было положение, но я бы предпочла мыть полы на вокзале, чем оказаться здесь.

Загнать магию и эмоции стоило титанических усилий. Натянув на себя маску вежливости, я прошла в кабинет и села в предложенное кресло. В груди шевельнулась надежда, что Фицпатрик не узнает меня — всё-таки лет десять прошло.

Но в голове настойчиво билась мысль, что такое возможно только если он страдает полной потерей памяти.

— Я нашла себе замену, господин ректор, — сладкоголосо пропела Марта, изящно садясь в кресло.

Бросив искоса взгляд на подругу, я чуть удивлённо приподняла брови. Перевоплощение было столь молниеносным, что королевские актрисы удавились бы от зависти. От девичьей простоты не осталось и следа — в кресле сидела женщина, которая знала, что она красивая, какое впечатление производит, и умела пользоваться этим. Но без налёта той глуповатости, который присущ девицам, добившимся своей должности через сомнительные услуги.

— Вижу, — Фицпатрик наконец-то оторвался от чтения и, откинувшись на спинку кресла, пристально посмотрел на меня. — Эржабета де Вальдан. Весьма рад нашей встречи.

Какой милый, вкрадчивый голос! Вот только у меня возникло чувство, что я попала на раскалённую сковородку, и выбраться из неё нет никакой возможности.

«Жаль, что не могу ответить тем же», — мрачно подумала я. Но взяла себя в руки и доброжелательно улыбнулась в ответ. Оставалось надеяться, что улыбка и вправду вышла доброжелательной, а не превратилась в гримасу.

— Взаимно, господин ректор.

— Госпожа Фиссо высокого мнения о ваших способностях, — продолжил Фицпатрик, переплетя длинные пальцы на животе. — Но хотелось узнать, а чего вы сами ждёте от этой работы? Зачем она вам?

«Денег. И желательно побольше», — промелькнуло в голове, но вслух произнесла другое:

— Мне нужна практика в архонском языке. А в столице не так много мест, где это можно сделать. Либо Академия, либо Женский Универстит, либо Историко-исследовательский центр магической проблематики.

Сказала, и аж сама удивилась спокойствию и деловитости собственного тона.

— А вы когда-нибудь преподавали?

— На пятом курсе Университета вела объединённые занятия, — я покачала головой, пытаясь вспомнить все подробности. Занятий я провела от силы пару раз, но это не главное. Главное, как это преподнести. — Не думаю, что с тех пор что-то изменилось в урочной системе.

— Но между университетом и сегодняшним днём прошло семь лет, — мягко проговорил Фицпатрик, но в его голосе послышались стальные нотки. А сложилось чувство, что он, вооружившись иглой, пытается найти и расковырять слабое место. — Чем вы занимались всё это время?

— У меня была артефакторная лавка. К сожалению, её больше нет. Помимо этого, уделяла много времени переводу архонским рукописям, часть из которых были опубликованы в энциклопедии «История магии» и в сборнике статей, посвящённых языковому влиянию на удержание и развитие магии.

Фицпатрик поджал губы, посмотрел на книжный стеллаж, стоя́щий за моей спиной, и задумчиво покачал головой. Я же пристально уставилась на него, ожидая очередного вопроса с подвохом. Небрежно взлохмаченные тёмные волосы, посеребрённые у висков, аккуратно подстриженная борода, заострившиеся черты лица и все те же пронзительно-синие глаза. Фицпатрик был из тех мужчин, которым возраст добавляет своеобразного обаяния, харизмы. Разница у нас с ним была небольшая — года три-четыре, но он выглядел значительно солиднее.

Возможно, дело было не только в возрасте, но и в должности, которую он занимал.

Невольно подумалось, что ректор по-прежнему разбивает девичьи и женские сердца. И, как у любого человека, привыкшего добиваться всего в своей жизни, от него исходил тонкий флёр уверенности. Если бы я его не знала, то непременно попала бы под влияние этого обаяния.

Меня не отпускало чувство, что Фицпатрик умело пользуется не только своим положением, но и способностью пустить пыль в глаза, чтобы потом вывернуть человека наизнанку. Люди не меняются. Они становятся умнее и сдержаннее, но тёмную сторону личности изменить не в состоянии — такова их природа.

Ректор развернул фолиант и ткнул пальцем в первый же абзац.

— Переведите.

Тело покрылось липким потом, в висках бешено застучало. На долю секунды мне показалось, что он вот-вот меня раскусит. Как будто чья-то рука схватила меня за шиворот и откинула меня в прошлое.

Но отступать было некуда.

Текст оказался достаточно простым.

— Вентория веренто аль-карсаро, — прочитала я. — «Человеческая природа неизменима». Это Фагур, философ и историк, живший в Архоне в период Диких Завоеваний. Кажется, он был одним из приспешников Маквиана, поднявшего восстание против правления Церцера. Был публично четвертован за свою политическую позицию и открытую поддержку мятежников.

Не сводя с меня глаз, Фицпатрик медленно кивнул, а потом посмотрел на Марту.

— Госпожа Фиссо, можете передавать дела госпоже де Вальдан. И зайдите в кабинет к мадам Шельман. Она оформит все бумаги и выпишет разрешение на проживание в Доме Преподавателей.

— Премного благодарны, господин ректор, — Марта довольно заулыбалась.

Едва заметно кивнув на дверь, она поднялась с кресла.

— Спасибо, — сдержанно отозвалась я, не зная, что чувствую.