Марица. Исток - Александра Европейцева

Он лежал с закрытыми глазами, дыхание постепенно выравнивалось. Я не сводила с него взгляда, разум лихорадочно работал, пытаясь осмыслить произошедшее. Зелье… Экстренное, сильнодействующее. Я мысленно разлагала его на компоненты по цвету, консистенции, запаху. Пеплоцвет, корень горного скорпиона, звёздная пыль… Стандартный, хоть и мощный, болеутоляющий и противосудорожный коктейль для…

Моё дыхание перехватило. Среди привычных, хоть и редких ингредиентов, я мысленно выделила один, который резанул сознанием, как лезвие. Стебель драконьего цветка. Его использовали только в одном случае — для поддержания жизни и подавления боли у покалеченных драконов, чья природная магия вышла из-под контроля и начала пожирать их изнутри.

Ледяная волна прокатилась по спине. Я смотрела на его лицо, бледное и беззащитное в полумраке кабинета, и всё внутри перевернулось.

— Демитр, — голос мой прозвучал чуть громче шёпота, но он дрожал, выдавая потрясение. — Что… что случилось с твоим драконом? Что с ним сделали?

Его веки дрогнули. Он не открыл глаз, но его рука, лежавшая на полу, слабо сжалась в кулак.

— Четыре года назад, — его голос был низким, прокуренным, будто сквозь пепел. — Узнал о первых её изменах. Решил, что хватит. Написал родителям, что подаю на развод.

Он замолчал, сглотнув, и я почувствовала, как напряглись мышцы его шеи у меня на коленях.

— Не думал, что мать… что леди Янг… — он с силой выдохнул, и в его тоне прозвучала старая, занозами сидящая обида. — Решила высказать всё её отцу. В лицо. О воспитании. О долгах. О том, какая он мразь.

Я замерла, предчувствуя развязку. Сердце сжалось в ледяной ком.

— Он понял, — продолжил Демитр, и его слова падали, как камни. — Понял, что после развода потеряет дойную корову. Что я перестану оплачивать его долги. И тогда… тогда он нанял людей. Талантливых. Дорогих. На мои же деньги, я потом выяснил. Они… прокляли моего дракона. Как в своё время и её. Чтобы я был на привязи. Чтобы я не мог уйти. Чтобы мне всегда требовалось его зелье, которое не давало моей второй половине сгореть заживо изнутри.

Я слушала, и ужас медленно заполнял меня, леденя душу. Хладнокровие, с которым этот человек обрёк собственного зятя и дочь на годы невыносимых страданий, было чудовищным. Для драконов смерть их сущности, когда остается лишь человеческая оболочка — хуже обыкновенной смерти. Неполноценность. Ущербность. Призрение среди своих. Как и для магов, потерявших магию.

В былые времена, таких драконов добивали свои же. Без жалости. Без сожалений.

— Четыре года, Марица, — его голос сорвался на хриплый шёпот. — Четыре долгих года я был прикован к этому зелью, как последний наркоман. Как и Одер, к своим картам. Он присылал его, подмешанное в эль. Оно работало, дракон жил. Он ни за что не дал бы умереть моему дракону, потому что иначе… но разобрать состав было невозможно. Из-за проклятого эля. Пока я, наконец, не получил рецепт. Ценой, которую не пожелал бы заплатить врагу. И тогда я, наконец, смог развестись. Ты и представить себе не можешь, как сладка свобода!

— Демитр… — я едва слышно выдохнула. — Это… это же чудовищно. Мы должны… мы должны немедленно доложить об этом. Его нужно найти, судить…

Он медленно открыл глаза. В них не было ни боли, ни страха — лишь пустая, ледяная усмешка.

— Сначала найди гениального некроманта, — его губы искривились. — Мой бывший тесть уже два месяца как служит удобрением для роз в саду моих родителей. Маршал лично проследил, чтобы его… переработка… прошла без лишнего шума.

Воздух перестал поступать в лёгкие. Я смотрела на него, на это спокойное, почти отстранённое лицо, и понимала, что та бездна, что отделяла его от того человека, каким я знала его пять лет назад, стала неизмеримо глубже и темнее. Он не просто выжил. Он заплатил за своё выживание той же монетой.

Демитр лежал неподвижно, его взгляд, тяжёлый и пронзительный, упирался в меня, выжидая. Боль отступила.

— Хорошо, — наконец произнёс он, и его голос, хоть и ослабленный, вновь приобрёл твёрдость. — Вернемся к тому, что мы обсуждали ранее. Какое отношение арест Марца имеет к тому, как король смотрит на тебя? Почему мысль о том, что он узнает о нас, заставляет тебя бледнеть?

Я глубоко вздохнула, чувствуя, как снова сжимается желудок. Переход был слишком резким, слишком болезненным. Но отступать уже было некуда. Иначе я потеряю его, а мне этого совсем не хотелось.

— У короля и королевы, — начала я, заставляя каждое слово звучать чётко, — в Сибурге родилась дочь. Принцесса Элана. — Демитр взглянул на меня с удивлением. Об этом не знал никто. — Она умерла по вине Марца. Он подставил принца Истера, переложив на него вину за её смерть. Все думали, что это Истер по неосторожности… что это несчастный случай.

Я видела, как в глазах Демитра вспыхивает понимание о том, какая тень легла на Истера в детстве, почему тот стал таким замкнутым и виноватым. Почему король с королевой так долго ненавидели сына.

— Марц был искренне уверен, — продолжала я, и голос мой стал жёстче, — что принцесса — это Светоч. И что её дар может уничтожить мир. Он работал на Иллюзион. А они убедили его, что смогут научить её справляться с силой, укротить её. Марц и Освен Шардован, гувернёр принца, заколдовали Истера. Заставили его вынести сестру из дворца, в сад за королевскими воротами. Там её должен был подобрать Иллюзион. — Мои пальцы непроизвольно сжали ткань его мундира. — Но… все пошло не по плану. И принцесса… король нашел останки в порту, растерзанные собаками. Там, куда ее принес Истер в надежде, что ее подберут другие мама и папа.

Я замолчала, вспоминая глаза брата, когда он уговаривал меня остаться в столице, предлагая герцегство. Как давно это было.

— Иллюзион обманул Марца. Им не нужно было учить её. Им нужна была принцесса, чтобы с помощью её дара управлять Истоком. А потом они бы ее убили. Но принцессу спасли, — тихо закончила я. — Её успели спасти до того, как Иллюзион забрал её. Адорд Лантерис. Остальное… я думаю, ты сможешь догадаться сам.

В кабинете повисла тяжёлая, звенящая тишина. Демитр не двигался, его глаза были прикованы к моему лицу, взгляд скользнул по моим волосам, по глазам, по чертам лица, которые он, должно быть, видел