Маленькое одолжение. Продажная шкура - Джим Батчер

– Представления не имею, – признался я. – Возможно, те, с кем контактировала Мэдлин в Черном Совете. Возможно, ничего.

– Это важно?

– Понятия не имею. Думаю, мы положим это в папку «поживем – увидим».

– Терпеть не могу эту папку, – сказала она. – Как Томас?

Я пожал плечами и опустил взгляд на свои руки:

– Не знаю.

В моей квартире царил разгром. Хотя в ней никогда не бывает чисто, как в операционной, но несколько дней поспешных приходов и уходов, различных ранений и функционирование в качестве больничной палаты Моргана оставили следы, стереть которые не сумели даже мои потусторонние домработники. Спасти матрас не могло уже ничего, про постельное белье я и не говорю, равно как про ковер, на котором мы выносили его бесчувственное тело наверх, к машине. Все насквозь пропиталось кровью и потом, так что мои маленькие уборщики даже не пытались их оттереть.

Они позаботились о многом другом, но работы по дому осталось все равно невпроворот, а таскать на себе матрасы вообще занятие не самое веселое, тем более если вас совсем недавно основательно отколошматил сверхъестественный тяжеловес, а потом, забавы ради, еще и порезал немного.

Я мужественно взялся за дело и как раз затаскивал матрас на крышу «жучка», чтобы привязать его там и отвезти на свалку, когда появилась Люччо.

Она была одета в серые брюки и белую блузку, на плече висела черная нейлоновая спортивная сумка, в которой, как я знал, помимо всего прочего, обычно лежат ее любимый, довольно короткий посох и клинок Стража. Одежда выглядела новой. С легким запозданием до меня дошло, что именно такого типа наряд она предпочитала, когда мы с ней познакомились, еще в другом теле.

– Эй, – задыхаясь, прохрипел я. – Подожди минутку.

– Давай помогу, – предложила она.

Вдвоем мы затащили-таки матрас на крышу «Голубого жучка» и привязали бельевым шнуром. Люччо проверила узлы, а потом прислонилась спиной к машине, вглядываясь мне в лицо.

Я смотрел на нее в ответ.

– Рашид сказал, что разговаривал с тобой.

Я кивнул:

– Не хотел на тебя давить.

– Я тебе благодарна. Нет, правда, очень. – Она отвела взгляд.

Мыш, дождавшись окончания боевых действий с матрасом, поднялся от двери, где дремал в довольно бесстыдной позе, протрусил к Люччо, сел и протянул ей лапу.

Она молча улыбнулась и пожала моему псу лапу, потом потрепала его за ушами, как он любит, и выпрямилась.

– Я, э-э… хотела удостовериться, что ты выздоравливаешь.

– Очень ответственно с твоей стороны.

Она поморщилась:

– А… Черт подери, Дрезден! – Она тряхнула головой. – Я почти двести лет прожила, не сближаясь ни с кем. По чертовски веским основаниям. Что, кстати, подтверждается тем, что произошло здесь.

– Подтверждается?

Она снова тряхнула головой:

– Я отвлеклась. Из-за тебя. Ну… из-за нас обоих, да. Возможно, если бы не это, я заметила бы что-нибудь. Что-нибудь бы заподозрила. Не знаю.

– Я вроде как полагал, что тебя отвлек орудующий чужими разумами маг, который вил из тебя веревки.

Она жалко улыбнулась:

– Это совсем другое дело. Я это понимаю. Но одновременно не понимаю. Вот стою здесь и разговариваю как сопливая школьница. – Она подбоченилась и раздраженно поджала губы. – У меня с этим неважно. Помоги.

– Ладно, – сказал я. – Я так понимаю, ты пришла сюда, чтобы дать мне знать, что больше не собираешься продолжать… то, что у нас было, как бы это ни называлось.

– Это не из-за тебя.

– Я знаю, – кивнул я. – И никогда не было?

Она медленно выдохнула через нос и снова подняла на меня взгляд.

– Ты мне всегда нравился, Дрезден. Довольно долго я считала, что ты опасен. Потом увидела тебя в бою с наследниками Кеммлера и начала уважать. – Она вымученно улыбнулась. – Ты забавный. Мне это нравится.

– Но? – спросил я.

– Но что-то толкало меня к тебе, – сказала она. – И меня это выводит из себя. И… – Она заплакала, хотя ни поза ее, ни голос не дрогнули. – И я думала, что меня, возможно, беспокоят старые… шрамы. Или раны. Или еще что-то. Что я немного приросла к тебе и, возможно, продолжу прирастать еще крепче, и это заставляло меня чувствовать себя… – Она тряхнула головой, и голос ее наконец сорвался. – Молодой. Я словно все заново ощущала.

Я обошел вокруг машины и остановился перед ней. Я протянул руку, чтобы положить ей на плечо, но она жестом остановила меня.

– Но все это был обман. Я не молода, Гарри. Я не новая. Я видела и делала такое, что… чего тебе не понять. Молю Бога, чтобы тебе не пришлось этого понимать. – Она сделала глубокий вдох. – Чушь какая. Мне нужно лучше уметь справляться с этим.

– Что не так? – тихо спросил я. – Я имею в виду, кроме очевидного.