Любовь, пироги и другие яды - Анастасия Никитина

Я слегка разозлилась и пересела на соседнюю мшистую кочку:

— Не следовало, но да, имею.

— А говорила, что не шпионка.

— А к дознавателям имеют отношение только шпионы?!

— Ну, сама ты в дознаватели по возрасту явно не годишься. Значит…

— Мой отец — имперский дознаватель, — холодно сообщила я, поднимаясь на ноги. — Старший имперский дознаватель. И сейчас он как раз едет из столицы, чтобы поздравить свою дочь, то есть меня, с успешным завершением очередного учебного года. Он всегда отпуск на середину лета берёт.

Не глядя на парня, я раздвинула свисающие плети кустарника и выбралась на садовую дорожку. В груди ширилась непонятная обида. Я даже сама не могла до конца объяснить, что именно меня так задело: беспочвенные подозрения Миная или то, что он даже не подумал, что возможны и другие варианты.

Он догнал меня через несколько шагов:

— Дира, я…

— Ты — параноик! — огрызнулась я, высвободив руку из его хватки. — Ледышка! Дикарь! И… и… — пока я подбирала достаточно обидное слово, меня озарило. — И дознаватель! Ты — не студент! Ты сам — дознаватель!

Парень опустил голову, не возразив ни словом, ни взглядом.

Я ахнула:

— Так и есть! И ты ещё имел наглость обзывать шпионкой меня!

— Дира, я не мог тебе сказать, это… — он протянул ко мне руку, но я снова увернулась.

— Не трогай меня! Зачем это всё вообще было?! Рассказы, поцелуй… Зачем? Задание? Это задание упоминал Вал?!

— Нет, что ты… — неподдельно испугался парень.

— Не это?

— Не совсем, там всё очень запутано.

— Значит, всё-таки это… — у меня внутри словно лопнула какая-то пружина. — Не ходи за мной. Не надо, ладно?

Я развернулась и зашагала по тропинке, ничего не видя от застилавших глаза слёз. Я чувствовала себя опустошённой. Не хотелось ни ругаться, ни выяснять какие-то подробности, хотя где-то в глубине души теплилась надежда, что Минай догонит, скажет что-то в своё оправдание, как-то объяснится. Но парень за мной не пошёл. В старинном парке царила тишина, нарушаемая только редкими вскриками ночных птиц.

В свой флигель я вернулась через несколько часов. Минай спал в гостиной в кресле, хотя, судя по неудобной позе, спать не планировал. Видимо, магическое истощение всё ещё давало себя знать. Не желая продолжать бесперспективный разговор, я прокралась мимо него к лестнице и, птицей взлетев наверх, заперла за собой дверь спальни. Перестлать постельное бельё было делом двух минут. Я свернулась в клубок под лёгким летним одеялом и закусила губу. Сон не шёл. Вместо этого я злилась и ругала попеременно то Миная, то его мерзкого братца. Но больше всего — саму себя. Ну как?! Как я умудрилась так привязаться к парню, которого знала чуть меньше недели? Да ещё и подарить ему свой первый поцелуй? Вот где моя «ледышечность», когда она нужна?!

ГЛАВА 13. Уровень общения

Меня разбудили вопли брата из распахнутого по случаю жары окна:

— Ди! Хватит спать! Дирка!

С трудом продрав глаза, я накинула халат и выглянула наружу. Вик приплясывал от нетерпения прямо посреди клумбы.

— Ну наконец-то! Сколько можно спать?! Ма сказала, что если ты и к обеду не выйдешь, то она сама за тобой придёт!

— Какой обед? — опешила я. — А завтрак куда делся?

— Кончился ещё утром, — осклабился братец.

— А сейчас?..

— А сейчас день! Разуй глаза!

Я действительно протёрла глаза и, наконец, сообразила, что Вик прав. Солнце скалилось высоко в небе, намекая, что я проспала не только утро, но и полдень.

— Ну так что? Я говорю матушке, что ты проснулась, или пусть сама тебя будит? — напомнил о себе братец.

— Да проснулась я, проснулась, — буркнула я, слезая с подоконника и лихорадочно соображая, как умудрилась проспать всё на свете. — Сейчас спущусь.

Нет, я, в принципе, любила поспать, а первые лекции в расписании всегда вызывали у меня лютую ненависть. Но чтоб полдня с подушкой обниматься...

«Меньше надо по ночам со всякими заущельцами по кустам шастать. И просто по кустам шастать тоже не надо, — проворчала я себе под нос, рассматривая грязно-зелёную кайму на подоле вчерашнего платья и волей-неволей вспоминая события, благодаря которым она и появилась. — От этого одни неприятности. Хорошо ещё, если я не потоптала в темноте какие-нибудь особо ценные клумбы тётушки. А то она мне неприятностей на полжизни вперёд напророчит. Кстати, о неприятностях... А где Минай?!»

Кое-как умывшись и натянув единственное найденное в спальне платье, которым, к сожалению, оказалась парадная форма академии, я скатилась по лестнице вниз.

Парень, как ни в чём не бывало, сидел в кресле с какой-то книгой. На шум он поднял голову и слегка кивнул:

— Индира... Доброе утро.

— Угу. Взаимно, — буркнула я. В отличие от меня на Минае неспокойная ночь никак не отразилась. Всё такой же сдержанный, чисто выбритый, безупречно одетый и невозмутимый. В общем, заущелец в лучших традициях мраморных статуй.

«А ты чего ожидала? — я отвесила себе мысленную оплеуху. — Что он будет всю ночь волосы на себе рвать?!»

— Ваша матушка просила передать, что ждёт к обеду нас обоих. Если вы...

— Мы перешли на «вы»? — прищурилась я.

— К-хм... — Минай заметно смутился. — Вчера мне показалось, что ты... Вы... Ну, что у нас изменился уровень общения.

— И ты-вы посчитал, что об этом надо обязательно уведомить всех моих родственников? — язвительно скривилась я.

— Что? Нет... Я никого не уведомлял... сказал за завтраком, что вы... кхм... что ты плохо спала ночью, поэтому в столовую не пошла.

— Тогда прекрати выкать. Маман не поймёт и завалит нас вопросами. А я пока не готова разыгрывать мнимый разрыв не менее мнимой помолвки. Это уже чересчур.

— Как скажешь. Как я должен себя вести?

Маска ледяного спокойствия снова сковала его лицо. И я с раздражением поняла, что мне это не нравится. Оттенок растерянности шёл ему куда сильнее. Делал эти совершенные черты человечнее, ближе, понятнее...

«Тебе-то какая разница? — я обозлилась уже на себя. — Ещё пара недель театра, каникулы закончатся, и мы разбежимся в разные стороны!»

«Ага. Ты в женское общежитие, а он в мужское. Десять метров — цена вопроса», — ехидно напомнил внутренний голос.

«Лучше десять, чем полтора, — буркнула я. — И там не надо будет изображать парочку!»

«Можно подумать, тебе это так сильно не нравится».

— Какая разница, что мне нравится?!

— Прости? — Минай с долей удивления смотрел на меня, и я прикусила язык, сообразив, что по крайней мере последние слова произнесла вслух. Щёки тут же