Драконьи булочки (СИ) - Лариса Петровичева

— Мне нужна была правда, я ее получил, — с улыбкой откликнулся Дилан. — Пока мне больше ничего от тебя не нужно. Живи.

И он прянул в небо огненным шаром — я даже не поняла, когда успел обратиться. Пекарня догорала, в лицо дышал жар, и отчаяние расползалось в душе, останавливая сердце.

— Хрен тебе, — прошептала я, глядя на угасающий шар среди звезд. — Хрен тебе, гадина такая, я не сдамся. И поселок без хлеба не оставлю.

И разрыдалась во весь голос…

Глава 6

— Ох, да что же это такое делается! Просто так взять и спалить чужую пекарню! Совести нет вообще! Обнаглели!

Обнаглели, это мягко сказано. И управы на них не найдешь. Дилан Боллиндерри скажет, что это было дело драконьего дома, и мне посоветуют заткнуться, ничего не требовать и не искать приключений. Никакая полиция, никакие суды не захотят связываться с драконами из-за пекарни на окраине королевства.

Вдова Тимоти энергично махнула рукой и приказала:

— Укладывайте её скорее на диван, бедной девочке нужен покой и отдых. Ричард, где ты там возишься, бездельник! Где твои лекарства, когда они так нужны?

Оран опустил меня на диван в гостиной, и Ричард торопливо начал готовить успокоительное.

— Негодяй, вы только подумайте! — вдова пришла к плите, поставила чайник и принялась смешивать заварку, как было принято на пустошах, с сухими травами. По дому поплыл горьковатый бодрящий запах. — То они нас кормят просроченными лекарствами. То теперь без хлеба оставили весь посёлок!

Я выпила смесь Ричарда, и губы заледенели от мяты. Но и дышать стало легче, а сердцебиение улеглось. Сев на диване, я сжала руку Орана и твердо сказала:

— Хлеб будет. Говорю же, я не оставлю людей без хлеба.

— Десять мешков муки, — вздохнул Большой Джон. — Десять мешков муки пропало. Пшеничной! Ржаной пять мешков. Соль, сахар... эх!

Если бы я не располовинила свой с Кевином счет, то сейчас была бы полностью разорена. Нужно восстанавливать пекарню, закупать новые запасы, заказывать противни… Алпин аккуратно поставил ящик кассы на столик и выразительно показал кулак Ричарду, который сунулся было посмотреть, что там.

— На небольшую закупку должно хватить, — сказал он. — Если я отправлюсь сейчас в Бри на оптовый склад, то к утру все привезу. Они и ночью работают.

Вдова только рукой махнула.

— Сиди уже! Не хватало ещё, чтобы ты на нервах да по ночному времени свалился куда-нибудь.

Вот они, Макбрайдские пустоши. В спокойные времена люди находят развлечение, скандаля друг с другом, но если приходит беда, все свары прекращаются.

Меня поддержат. Все не так уж плохо.

Я справлюсь. Во всяком случае, в это хотелось верить — иначе можно было ложиться и умирать.

— Надо пойти на пожарище, — сказал Оран. — Проверить, может, твой сейф уцелел. Там и мои бумаги были.

— Я видела, шеф Ристерд этим занялся. Выволок сейф и понес в участок. Там ничего не пропадет, — вздохнула Элли. Маленькая и несчастная, она прошла на кухню и в несколько движений расставила чашки, тарелки и печенье.

Я шмыгнула носом, стараясь не расплакаться. Пекарня, моя пекарня… Она осталась мне от родителей — и этот дракон отнял ее просто потому, что мог.

Кевин с мамашей, наверно, пляшут от радости за решеткой. Чувствуют себя отмщенными. Приедут в столицу, пошлют в подарок Дилану Боллиндерри бутылку хорошего вина с богатыми закусками.

Нет, конечно, главное, что все живы. Мы каким-то чудом успели спастись. Но потрясение было так велико, что я никак не могла успокоиться окончательно. Не помогало зелье Ричарда, не оглушало меня так, чтобы я сидела фарфоровой куклой без чувств и эмоций...

— Я отправлю за мукой в Бри своего племянника, — сказала вдова. — Он все равно не спит ночами, все кропает какие-то стишки... вот пусть и займётся в кои-то веки нужным делом.

— А я составлю ему компанию, — Большой Джон поднялся с видом человека, который готов трудиться, не покладая рук. — Присмотрю за ним, а то эти поэты часто хватают, что плохо лежит. Был у нас в Подгорье такой, вирши сочинял про пышные перси прекрасных дам. И тащил к себе в дом все, что к полу не приколочено. Однажды даже дырявый башмак утащил — мол, в хозяйстве все пригодится. А в башмаке хозяин от жены заначку держал.

Вдова только рукой махнула.

— Нет, Уве не таков. Ума у него не хватит для подобных дел, он только про любовь писать горазд.

Велев мне попить чаю и немедленно ложиться спать, вдова с гномом покинула мой дом. Ушёл и Ричард. Оран принёс мне чашку чая, я сделала глоток и снова заплакала.

Проверка! Родственнички Орана просто его проверяли! Не нужна родня такая, лучше буду сиротой.

— Когда они приедут, мы будем печь, — сказал Оран. — Самый минимум, ржаные караваи. Печка у тебя маленькая, ну да ничего. Справимся.

— Орки без мясняшек останутся, — вздохнул Алпин. — Кстати, об орках. Парни-то они с руками и с инструментом. Договоримся с ними насчёт стройки. Они помогут, особенно если дело насчет еды.

Я лишь сокрушенно покачала головой. Сейчас мне не верилось, что мы сможем восстановить пекарню. Не сумеем, сил не хватит.

— Не будем горевать, — твердо сказал Алпин. — Напротив магазина Ошери стоит дом без хозяев. У старосты все руки чесались снести его. Попросим орков помочь с ремонтом, я знаю хорошего печника из Хотта, он сложит печь. И раз пошла такая пьянка, сделаем не только пекарню, но сразу кафе. Мы же хотели для орков свекольный суп да картошку с мясом подавать, вот и выдался случай. Госпожа Джина, как вам идея?

Оран был прав. Надо брать себя в руки и действовать. Незачем сидеть на развалинах и посыпать голову пеплом. Людям нужен был хлеб, а не моё отчаяние.

И драконам заодно надо нос утереть. Пусть не думают, что я способна только на слезы. Много чести.

— Ты прав, — согласилась я. — Давай прикинем, как все устроить.

* * *

Оран все-таки настоял на том, чтобы я поднялась на второй этаж и легла спать. Когда Алпин отошел к печи и о чем-то негромко заговорил с Элли, дракон сказал:

— Мне очень жаль, что так получилось. Мне стыдно. Ты все потеряла из-за меня.

Все это время Оран выглядел привычно отстраненным и непрошибаемо спокойным, но сейчас маска соскользнула в сторону, и я увидела, в какую глубину горя он погружен. Драгоценный кузен уничтожил пекарню, его дом и дело — Оран скорбел не меньше меня, но никому не показывал своих чувств.

— Не смей ни