Темная сторона - Натали Смит

Я сильно изменился за считаные месяцы рядом с героями сказочного мира, меня терзают противоречивые чувства и постоянное желание помочь. Это рискованно, но безликого летописца обычно не замечают, и можно что‑нибудь выведать. Раздобыть бы информацию, нужную Яге, тогда опасный подарок можно спокойно захоронить в реке Смородине и сбросить груз с плеч.

Глава 24

Нежданная гостья

– А можно мне один сон с объяснениями, чтоб вот сесть и поговорить, основательно так, знаешь, монументально. Разложить все по полочкам и не ждать следующих подсказок?

Я так зачастила в сновидения‑переговорные, что узнаю их с первых нот. Вернее, с первых бабочек. Уснула на записях Ядвиги и оказалась на окраине какой‑то деревни, возле спуска к небольшой, но бурной реке. Веселые струи прыгали через камни, по ту сторону – непролазный лес, но не темный и страшный, а обычный, густой и вполне понятный; пригревало солнце, стрекотали кузнечики, вдали мычала корова.

Девушка с длинными косами стояла спиной ко мне, и вся ее поза, напряжение плеч зеркалили мое состояние. Мы снова встречаемся в странных мирах и ведем такие же странные разговоры. Только в этот раз я готова назвать ее по имени.

– Ты все свои страхи развернула? – спросила она, не оборачиваясь.

– Несколько. Вот недавно с Тохой разобралась, – я уселась на траву и зажмурилась, подставляя солнцу лицо и принимая заигрывания легкого ветерка.

– Продолжишь?

– Конечно.

Она глубоко вздохнула и обернулась. Стайка снежинок закружилась вокруг нее в дивном танце, закрывая вуалью таинственности. Прозрачные голубоватые крылышки почти невидимы глазу, но с них летят кристаллики светящейся пыльцы, искрятся в воздухе, как в морозное солнечное утро.

Она подошла ближе, села рядом. Ее постоянные спутницы упорхнули чуть в сторону, продолжая свой завораживающий балет. Лицо девушки слегка дрожало, сквозь кожу проступали другие черты. До боли знакомые.

– Я надеялась, что моего дара достанет для равновесия, но ошибалась, – она грустно улыбнулась и впервые позволила сосредоточиться на ее облике, посмотреть в родные глаза. – Твой путь тяжелее и неведом никому, кроме, пожалуй, Ялии.

– Я мечтаю о встрече, много вопросов к ней, но никто не знает, где она. Даже Ворлиан. А ведь он сам мне про нее рассказал. Про нее и всю вашу честную компанию великих стратегов.

– Ты спрашивала беса?

– Не помню, – честно ответила я, воздерживаясь от звонкого хлопка по лбу. Вот балда, Ворлиан же перечислил имена, значит, они знакомы. С другой стороны, нам было некогда. Сначала бесов били, потом Каза ждали с подземных курортов, а он беспокойный подарочек привез, и все как‑то завертелось, таинственная особа не смогла удержать мое внимание.

– Они… довольно близки, – усмешка скользнула по ее губам. – Но и он может не знать. Есть способ призвать провидицу, и, скорее всего, она уже знает, что ты это сделаешь.

– Какой же? – Намек на связь беса и провидицы меня не удивил, ну, может, чуточку. Даже Маркус открытым текстом говорил о репутации мастера, хотя я не встречала его вместе с девушкой, все время один.

О личной жизни Казимира ничегошеньки не знаю, кроме аромата чужих духов в его квартире.

– Запоминай. «Ветер пыль метет, мою грозу несет. Отнеси, ветер, к Ялии мои слова. Ялия, неведомо чья дочь, где бы ни хаживала, свое тело ни нашивала, а душу ко мне, Яге, принесешь». Запомнила?

– Да.

– Повтори.

Я послушно повторила несколько раз.

– Нужно взлететь как можно выше, поймать ночной ветер и прошептать трижды.

– Крыша подойдет? Я не могу по городу летать, слишком много свидетелей.

– Высоко?

– Двадцать три этажа.

– Сгодится. Она не жалует сказочный мир, так что лови ее в своем.

– Серьезное дело.

– Хочешь ответов? Так надо.

Она отвернулась, протянула руку к своим бабочкам, и они сбились в шарик, плотный сверкающий снежок на ее ладони.

– Почему ты такая? – спросила я.

– Молодая? Ну, не вечность же я была привратницей, и детство было, и молодость.

– Думала, ты насовсем ушла.

– Ушла. Я – эхо, перешедшее к тебе с моим даром, ракушки на днище корабля, прилипала‑приживала. Такая же, как остальные, – она повела плечом, тряхнула косами, словно сбрасывая с себя печаль, и улыбнулась.

Нет, ты отличаешься от других. Ты – подруга.

– С колдуном держи ухо востро, – добавила она. – Вижу, он нужен тебе, будет полезен, однако многое скрыто, и тревожно от этого. Используй на благо, что он предложит, сама же остерегайся быть использованной.

– Да, он настойчиво просит показать ему Лукоморье.

– В этом и есть его корысть. Мы не знаем, что за тайны он хочет выведать, не иди на поводу.

– Хорошо. Мы еще увидимся, Ядвига?

– Если пожелаешь. И помощника своего чаще к делу пристраивай, лодырь он, хоть и смышленый.

Она пропала, не простившись, а рядом со мной осталась лежать простенькая тряпичная кукла без лица. Я снова упускаю что‑то важное… Протянула руку взять, но проснулась от собственного шепота: «…а душу ко мне, Яге, принесешь». Резко подняла голову и встретилась взглядом с Супчиком.

– Изя. Не говори, – пискнул мыш.

Нет, конечно, я не потревожу его покой рассказами про эхо хозяйки.

Вышла на крыльцо посмотреть на начало нового дня: легкий туман исчезал под рассветными лучами, в лесу запели птицы, небо чистое. Убежище – моя лакмусовая бумажка – показало, что все хорошо.

* * *

В голову закрадывались мысли взять академический отпуск, но родителей это насторожит, а шило в мешке не утаишь. Пролистнула конспекты, разложила стопочками новую канцелярию, вспомнила, для чего вообще подалась на психологию и социальную педагогику.

Мне хотелось помогать всем. Я с детства такая: кормить бездомных животных, работать в приюте, смотреть на людей и понимать, что порой мы не видим беды под носом. Где можно предотвратить, подставить плечо, там не хватает этих самых плеч.

Сколько себя помню, хотела работать в школе, все время примеряла на себя роль проводника для детей.

А провожаю души…

Хотела что‑то делать, просто для понимания, что сделала все от меня зависящее и мир станет чуточку лучше, если я достучусь хотя бы до одного озлобленного подростка.

И не могу совладать с гораздо более разрушительной – собственной – силой.

Не люблю рассказывать о себе, вы могли заметить, все о других пишу. Хотелось бы знать, как выгляжу их глазами. Думать о себе можно многое, но вдруг я ничуть не лучше сорвавшейся с цепи богатырши? В своем глазу бревна не видно.

– Чего