Только об этом не пишите! - Sally KS

— Ведьмино рясно, — повторила она. — Рясно — это подвеска или ожерелье. Мне нужно ожерелье.

— А из какого металла? — сосредоточенно уточнил он, стараясь не пропустить ни слова. — У меня сейчас бронзы и алюминия нет, только легированная сталь.

— Подойдет, — одобрила Лава. — Здесь даже материал неважен. Главное, чтобы он прошел через руки кузнеца и настоящий кузнечный огонь.

— А чертеж есть или примерный рисунок?

Лава негромко рассмеялась.

— Я уверена, что, начав работу, ты сам поймешь, как надо. Ты настоящий кузнец, твои руки сделают все за тебя… А вот и наш посланец добра!

У дома Артёма остановился серый пикап Никиты. Он вышел, держа в руке знакомый Лаве пакет с травами и пышную белую розу.

Глава 17

Вроде бы он не собирался покупать цветок, но почему-то казалось очень грубым и глупым ехать к ней с пустыми руками. Алые розы, возможно, больше подошли бы такой печальной темноволосой девушке, но ему понравились белые — чистые, нежные и такие свежие, будто только что срезаны. Букет счёл гусарством и выбрал одну.

Никита представить себе не мог, каким должен быть урод, который бил и вынудил сбежать из дома эту несчастную молодую женщину. Он видел синяки на ее белой коже и какое-то бесконечное, пронзительное одиночество в зеленых глазах. Когда думала, что никто на нее не смотрит, она была такой грустной и измученной, будто над ней висит страшный приговор, который неминуемо будет приведен в исполнение. А пока она безропотно живет в бане у священника и бесплатно помогает людям.

Артём сказал, что Валентина умеет лечить народными методами и готова взяться даже за такого тяжелого пациента, как Костя. В другое время, в другой жизни Никита бы скептически хмыкнул, но Тамара навсегда избавила его от неверия в чудеса. Он сам был живой труп со смертельно опасной потерей крови, а она его вытащила — без антибиотиков, капельниц и переливаний. Потом долго снились кошмары. Будто бы он снова не может шевельнуть ни рукой, ни ногой, все тело печёт изнутри, грудь будто проткнута раскаленной вилкой — там, где у него шрам в виде четвертинки ромашки, — а Тамары нет, чтобы сделать ему перевязку или примочку. Только какая-то темная страшная тень наклоняется над ним, не разглядеть ни лица, ни телосложения — лишь раздирающая боль от близости этого существа, но от него не уклониться, не сбежать… Но если сейчас не спастись, оно уволочёт в такую преисподнюю, откуда не вытащит никакой ангел, никакое доброе дело… Вот бы Тамара пришла и помогла! И в этот момент он вдруг понимал, что доброй целительницы Тамары не существует, он ее зачем-то придумал, а на самом деле есть только боль, кровь, смерть и это зловещее создание над ним. С каким ужасом он вскакивал с кровати и потом долго не мог отдышаться…

Утренняя встреча с Тамарой явно была добрым знаком. За эти годы ему не раз начинало казаться, что нападение и потом много дней в домике с закрытыми шторами ему просто приснились. И если бы не шрам на груди и не тревожные сны, он бы в это рано или поздно даже поверил. Но Тамара существовала. Женщина, которая когда-то спасла ему жизнь, не могла вновь оказаться на его пути случайно. И в ее доме тоже пахло травами, как и от пакета Валентины, который он получил на парковке. В знак уважения к бескорыстным целителям он и купил белую розу.

К дому кузнеца подъезжал в самом приподнятом настроении. Вот Валентина с Артёмом сидят на скамейке, которую он же, Никита, подарил другу на новоселье.

Валентина розе, кажется, не обрадовалась. Вежливо поблагодарила, а в глазах недоверие и страх. Она что, думает, он будет домогаться, пользуясь ее беззащитностью? Надо бы как-то объяснить, что она сильно ошибается…

Никита даже не мог сказать, что она ему понравилась. Слишком мрачная, закрытая, слишком неприветливая, даже когда хочет выглядеть вежливой и доброжелательной. Но очень хотелось посмотреть, какой она может быть в спокойные и счастливые времена… В машине, когда ездили за телефоном и сим-картой, она один раз широко улыбнулась — и лицо засияло. Ему хотелось бы еще разок посмотреть на это.

Когда Валентина взяла пакет — куда охотнее, чем розу — и ушла в сторонку проверить его содержимое, Артём с какой-то слишком сильной благодарностью пожал другу руку.

— Вот спасибо тебе! Без этой травы не получится Костяна вылечить.

Он выглядел таким взволнованным, что Никита не удержался от осторожного вопроса:

— А ты уже твердо убежден, что она сможет вылечить?

Артём оглянулся в ту сторону, куда ушла Валентина, придвинулся ближе и зашептал:

— Никитос, я тебе потом расскажу… Она уже такое сделала… Я теперь в неё верю крепко. Лишь бы самому не облажаться. Осторожней, не наступи, тут котелок горячий!

Только сейчас Никита заметил, что у скамейки стоит походный котелок с закрытой крышкой, из-под которой тянется необычный дым. Он не поднимался вверх, а стелился по земле, уползая в сторону, словно невесомая темно-серая змея.

— А что там? — полюбопытствовал. — Еду какую-то сжёг?

— Нет, это… — кузнец немного замялся. — В общем, тоже для лечения Костяна.

Про семейную трагедию друга Никита никогда не расспрашивал: сначала сын заболел, потом жена сбежала… За это время Артём постарел на десять лет, а от его сына и вовсе осталась одна тень. Никите очень хотелось бы поддержать обоих, сказать какие-то нужные слова — но это было так мало, так банально. Может, такие слова и существовали, но он их не знал, в голову лезло только то, что кузнецу и так говорили постоянно: «держись», «не сдавайся», «не унывай», «пути Господни неисповедимы»… Если бы его спросили: «Чего ты хочешь в жизни, Никита?» — он бы не задумываясь ответил: «Чтобы у Артёма всё наладилось». Его собственная жизнь — спокойная, размеренная — казалась рядом с этим горем неприлично благополучной.

Мебельщик и кузнец подружились два года назад, когда один заказчик Никиты захотел не простую фурнитуру, а кованую. Найти незанятого специалиста оказалось непросто, все кузнецы были завалены работой, да еще подошло время многочисленных летних фестивалей. У всех проекты, гранты, какие-то показательные выступления на ярмарках. И только один согласился сразу, как только Никита позвонил и попросил выполнить небольшой заказ. «Работы немного?» — спросил Никита радостно. «Работы завались, — ответил Артём спокойно. — Но я же