Только об этом не пишите! - Sally KS

Хотя Артём был намного старше, они как-то легко начали общаться на разные темы. Оказалось, кузнец достраивает дом, и ему позарез нужны деньги, поэтому готов работать едва ли не круглосуточно, лишь бы платили. С ним работало ещё двое: Артём ковал, помощник сваривал готовые изделия, а другой помощник красил.

Потом дом был готов, все долги за кузнечное оборудование заплачены, но насладиться новой жизнью без переработок долго не пришлось. Когда Костя сильно заболел, и жена ушла с работы, чтобы сидеть с ним, кузнец сказал: «Не жили красиво, нечего начинать», — и снова стал брать больше заказов, чем мог одолеть обычный человек.

После ухода Веры Артёму пришлось просить соседок забегать в течение дня к Косте, проверять, все ли с ним в порядке. В плохие дни парень не мог сам добраться не то что до туалета — но даже и до специально приспособленного стула у кровати. А соседки в один голос стали жаловаться, что в доме им находиться невозможно, потом то голова болит, то ноги немеют. Но за деньги некоторые согласились и все-таки захаживали…

— За деньги, значит, голова не болит? — усмехнулся Никита, узнав про такую аномалию.

— Говорят, что болит, — хмурился кузнец. — Но за деньги, видно, терпят. Вот ты у меня дома чувствуешь что-то такое?

— Не чувствую, — пожимал плечами Никита.

Странно, но с тех пор, как вылечился у Тамары, он вообще ничем никогда не болел. Только в грозу или в полнолуние начинал немного чесаться шрам на груди. Про него Артём однажды в бане спросил:

— Это тебе на зоне клеймо поставили?

— Нет, — изумился в ответ Никита. — Я сам не знаю точно, где получил.

А Валентина позавчера сказала: «А знак она вам оставила?» Это про Тамару. Если они, в некотором роде… коллеги, то, наверное, Валентина знает про такие вещи — что это, зачем это… Вдруг это что-то вроде особой печати целителя? Ромашка же, не череп с костями. Надо будет спросить у Тамары, когда завтра встретятся… Она сказала, что он сможет с ней рассчитаться. Как же это хорошо! Столько лет ждал возможности — и вот она.

Бесшумными шагами подошла Валентина. Артёму сказала:

— Всё в порядке, нужное есть. Дома у меня запас, конечно, больше, но дом сейчас недоступен. У меня от него и ключей нет.

— Хотите, я с вами… — начал Никита, но она перебила:

— Спасибо, не нужно. Меня муж все равно домой не пустит.

— А вдруг я с ним договорюсь? — улыбнулся он, но тут же осекся, потому что по ее лицу пробежала судорога, будто он сделал ей больно.

— С ним невозможно договориться, — сухо ответила она. — Я вам очень признательна за помощь, но, наверное, отнимаю ваше время? Вы, кажется, сегодня волонтерите в старой церкви?

— Да, мне звонили, пока я был в дороге, — подтвердил Никита. — Отец Алексий уже всех благословил на труды. Пора.

* * *

После работы волонтеры обычно оставались ночевать в лагере, хотя ехать до Кроткова было не больше часа. Кто-то уезжал домой, но большинство оставалось. Летом пойдут комары, а пока на свежем воздухе в палатках так хорошо! Запах еды с костра, музыка из чьей-нибудь колонки, разговоры, смех, а с утра — снова за дело…

Никите нравилось просто слушать других, сам он в разговоры вступал редко. Вроде и не молчун по натуре, и работал бок о бок со всеми, и все его знали и радостно приветствовали, но как-то не выходило связной беседы. Отец Алексий был какой-то странный, когда пришел вечером навестить своих добровольных помощников и принес оладушки с медом и котлеты от матушки — он только вчера забрал ее из роддома с новорожденным сыном. Обычно она с двумя старшими дочками готовила для волонтеров еду, пока третья, маленькая, крепко держалась за ее подол.

Но сегодня батюшка просто передал всем от нее привет и поклон, а Никиту отозвал в сторону и спросил:

— Сын мой, ты сегодня не видел Валентину? — и как будто запнулся на ее имени.

— Видел, — подтвердил Никита.

— Хотела тоже потрудиться у Илии Пророка, да не пришла, — как бы сам себе пробормотал отец Алексий.

— Она у кузнеца, у Артёма, в Погорелове была, — сказал Никита и тут же прикусил язык: надо ли говорить лишнее? Вдруг священник не одобряет лечение без врача? Решит, что происходит что-то плохое? Никита слышал, что лечение травами у лиц духовного звания даже приветствуется, но какой-то внутренний голос ему подсказывал: не обрадуется батюшка. Да он и не обрадовался. Будто черная туча закрыла ему лоб, брови нахмурились. Но вслух отец Алексий ничего не сказал, только поблагодарил кивком и стремительно отправился восвояси, пожелав волонтерам: «Ангела-хранителя ко сну!»

Сам Никита сегодня ночевать не собирался — вдруг он потребуется Тамаре уже завтра с утра? Поэтому поужинал матушкиными котлетами с испеченной на костре картошкой (после тачек с камнями очень хотелось есть!) и завел машину. Время позднее, скоро десять. Но когда выехал на развилку, где одна дорога вела к Кроткову, а другая в поселок, руки сами повернули руль… Он еще должен объясниться с Валентиной. Нет, он не будет навязываться и тем более домогаться. Просто хочет, чтобы она его не боялась.

Баня священника стояла на самом краю деревни, дальше уже начинался перелесок, и подойти к ней можно было сразу с тропинки, не проходя через участок. Низкий забор из сетки-рабицы перемахнуть легко и просто. В другое время Никита бы ужаснулся своему ходу мыслей: забраться на чужую территорию почти что ночью, без спроса! — но сейчас воспринимал свой план действий как единственно возможный. Нельзя компрометировать женщину почти что ночным визитом. Тем более замужнюю. Тем более находящуюся в таком зависимом уязвимом положении.

Он тихо перебрался через забор и уже приготовился постучать в дверь бани, как услышал через приоткрытое окошко предбанника гневный голос отца Алексия.

— Ты же обещала, что будешь помогать волонтерам!

— Прости, Леша, обстоятельства сильно изменились, — отвечала она спокойно и устало.

— Что ты делала у кузнеца? Ты что, решила его сына, отрока невинного, навеки погубить?

— Отрока невинного и без меня уже почти погубили, — голос Валентины стал строже. — Там был полный дом зла, Лёша.

— Откуда у нас тут зло⁈

— Принёс кто-то — вот