Только об этом не пишите! - Sally KS

— А жена?

— А жена никуда от тебя не уходила…

Он с оторопелым видом потянулся рукой в блюдо, чтобы взять фигурку и получше рассмотреть, но Лава ударила его перчаткой.

— Стой! Ты себе еще горя хочешь взять? Голыми руками такое не трогают! Даже я не стану так делать!

— Так что это значит? Порча?

— О да, она самая, — удовлетворенно кивнула Лава. — Сейчас будем искать остальное.

— Ты сказала, что жена от меня не уходила. Это как понять⁈ — закричал кузнец. — Но она же жива⁈ — он вытер со лба пот трясущейся рукой. Как бы он себе ни представлял обряд очищения дома, такого не ожидал.

— У фигурки ноги отбиты. Значит, она почему-то не может идти, — объяснила Лава. — Больше пока не могу сказать, здесь надо другой обряд проводить. Давай сначала с сыном разберемся и дом почистим. У меня ещё много вопросов. Ты мне кузнечным огнем зажги вторую свечу, а сам крошкой от углей засыпь это блюдо — негусто, просто чтобы что-то упало в землю. Всё не высыпай — пригодится для других находок, — распорядилась она и вошла в комнату Кости.

Первая свеча — для шагов в темноте. Вторая свеча для поисков с открытыми глазами.

* * *

Здесь запах тлена был еще сильнее. Вроде бы светлая комната, чистая, но воздух как в склепе…

— Вы что-то нашли? — спросил юноша. Он вытягивал шею, пытаясь посмотреть, что делает отец, но обзор с кровати был не очень хороший.

— Нашли, — подтвердила Лава. — Сейчас будем еще искать. Артём! — окликнула она кузнеца. — Ты ведро с углями сразу неси сюда!

— С углями? — испугался Костя. — Это для меня? Лечить?

Лава внимательно посмотрела на него. Видно, что юноша очень похудел за короткое время. Глаза ввалились. Бледный, темноволосый, как его отец, только коротко стриженый, с нескладными длинными руками и ногами. Был подающий надежды молодой спортсмен, а сейчас почти инвалид.

Вошёл его отец с котелком в одной руке и зажжённой свечой в другой. Лава приняла её и встала в изголовье кровати.

— Чёрт! — выругался кузнец, когда пламя затрещало, из оранжево-алого стало бело-голубым, плюясь искрами, будто самодельная свеча сейчас взорвется. Костя вжал голову в плечи.

— Снимай его с кровати, — велела Лава.

Кузнец стащил с сына одеяло, обнажив его голые ноги и семейные трусы, обхватил за торс, а Костя обнял его за плечи, чтобы подняться. Выше отца почти на голову, он цеплялся за него, чтобы устоять на ногах. Лава скинула на пол подушку и матрас, и под ними нашёлся еще один чёрный пакет. Кожаной перчаткой прихватила его и бросила в котелок, где угли почти догорели. Плёнка стала плавиться, но запах был не от палёного полиэтилена, а совсем другой… Трупный был запах. Из разваливающегося пакета опять посыпалась земля, а фигурка в нём лежала уже другая — плоский металлический хоккеист с клюшкой, элемент старой советской настольной игры.

— Теперь ты знаешь, почему, — констатировала Лава и закрыла котелок крышкой. — И вижу по лицу, что у тебя есть и подозреваемый.

Кузнец выглядел потрясённым.

— Так это из-за хоккея? Из-за того, что Костю выбрали?

Лава пожала плечами.

— Мотив не хуже любого другого. На кого ты думаешь?

— Тётя Даша, — прошептал Костя. Он смотрел на черный пакет с не меньшим изумлением, чем отец. Если сначала юноша не воспринимал происходящее всерьез, то сейчас ему явно стало страшно.

— Кто такая тётя Даша?

— Подожди, — сказал Артём, тяжело дыша. — Я сейчас его посажу куда-нибудь…

Он помог сыну дойти до кухни и сесть на маленький диванчик и собрался принести туда одеяло с кровати, но Лава остановила:

— Отсюда ничего нельзя трогать. Возьми чистое, а лучше — укрой его какой-нибудь своей одеждой. Отцовская рубашка или куртка в таких ситуациях помогают. Тем более что ты не подвержен колдовству.

— А помнишь, ты после бани мне дал свою рубашку в красную клетку? — отозвался Костя, пока отец укутывал его ноги покрывалом. — Мне в ней было легче. Я думал — из-за бани. А оказывается, из-за рубашки… А вы кто, колдунья? Настоящая?

— Почти, — сухо ответила Лава, а кузнецу сказала: — Я сейчас обойду дом, может, что-то еще увижу. Ты иди за мной с какой-нибудь железной посудой, чтобы было куда скидывать зло. На всякий случай тоже перчатки надень. А потом расскажешь про тётю Дашу.

Артём достал из кармана своих брезентовых штанов кузнечные рукавицы. Лава одобрительно кивнула. Они нашли несколько воткнутых под дверной косяк булавок, а под порогом у входа в дом — ещё один свёрток, закрученный тщательнее прочих. В нём оказалась протухшая речная рыба, проткнутая ржавым гвоздём.

— Даже мертвое животное подложили, хорошо готовились, — усмехнулась Лава. — Укутали, чтоб не воняло.

— И что мне делать со всем… этим? — растерянно спросил кузнец. Он, казалось, до последнего не верил, что кто-то желает зла всей его семье.

— Собери в мешок, сожги в какой-нибудь бочке или в кузнице. В перчатках, в рукавицах, чтобы на кожу ничего не попадало. Потом все постельное белье, на котором сын спал, и всю одежду, которую носил во время болезни, тоже сожги, даже трусы, носки и носовые платки. Никому не говори об этом и сына предупреди.

— И всё?

— Нет. Дальше весь дом надо чистить, я тебя научу. Сыну сейчас должно полегчать, но лечить его все равно придется — он же целый год был ни живой, ни мертвый. Пойдем пока на воздух, посидим на скамеечке, и ты расскажешь, кто такая эта тётя Даша.

… — Мою жену зовут Вера, и у нее есть сводная сестра Даша, старше на пять лет, — начал рассказ Артем. — Дашин отец ушел из семьи к матери Веры, а потом и от них ушел… Сейчас у него уже четвертая или пятая семья, никто даже точно не знает, где он. Но не суть. Даша и Вера сначала почти не общались, хоть и жили в одном поселке, а когда мы с Верой поженились и Костя появился, у них отношения стали гораздо лучше. У Даши в тот же год родился сын Кирилл. Вера радовалась — братик у Кости, вместе веселей… Кирилл и Костя учились в одном классе. Как раз