Медвежье молоко - Елена Александровна Ершова

и хвоя, но он не останавливался, пока лес не поредел и впереди не замаячила ещё одна цепь валунов – ещё массивнее и выше.

С разбегу взбежав на ближайший, Белый быстро огляделся.

За елями уже маячило бесстрастное лунообразное лицо, впереди во мраке высилась громада музея «Бесовы следки», а где-то вдалеке отчётливо раздавался гул вскипающей реки.

Более не оглядываясь, Белый помчался вперёд.

Ему приходилось прикладывать усилия, чтобы перескочить с одного валуна на другой. Внизу простиралась гладь стоячей воды – она пошла кругами, когда в неё погрузились ступни исполина. Пару раз Белый соскальзывал вниз, но успевал удержаться на выступе, в кровь раня босые ноги. Стрела разлетелась кусками справа от него, и Белый не сдержал вскрика – отлетевший камень ранил плечо. Белый едва удержал равновесие, карабкаясь только вперёд и вверх. Луна щурилась сквозь облака – круглобокая, налитая кровью.

Луна?

Приступ скрутил его, не давая дышать. Суставы выламывало, напряжённые мышцы вибрировали, будто сквозь них пропустили электрический ток. До крови закусив губу, Белый собрал все силы и прыгнул – прыжок получился неловким, и Белый распластался на камнях.

Рёв реки стал совсем близким. Белый уже видел ограждения ГЭС, бетонный хребет плотины и со стоном подтянулся на руках. Пошатываясь, он двинулся дальше – на этот раз двигаясь едва ли быстрее преследователя.

Луна издевалась, подмигивая алым глазом.

Шептался Лес.

Дрожала под ногами лучника израненная земля.

Вскарабкавшись по каменной лестнице, Белый вышел к музею. Вправо и влево уходила автострада, в некоторых местах асфальт треснул, скалясь клыками корней. Лес всегда берёт своё. Однажды он окончательно разрушит бетон, оплетёт железо, вплотную подступит к городу, подминая под себя то, что с таким трудом создавали люди и что приходило в запустение уже сейчас.

Хромая, Белый пересёк дорогу и краем глаза увидел, как над асфальтом появляется шестипалая рука, исполинские пальцы оставляют в дорожном покрытии вмятины, а трещины разбегаются паутиной. С усилием выпрямившись, Белый растёр ладонью зудящий позвоночник и остановился у кромки бетона, поджидая, пока гигант не выберется на дорогу.

Глаза лучника походили на неравномерно выдолбленные отверстия. В них не было разума – только мёртвый покой. Гигант натянул тетиву, и Белый вдруг понял с ослепляющей ясностью, что его, как и Оксану, заманили сюда нарочно. Заманили, чтобы убить – не своими руками, руками Беломорского стража. Запах медведя стал острее и заполнил ноздри, как ватой, сковывая дыхание. А может, мешали происходящие прямо сейчас изменения, медленно, но верно переплавляя человеческое тело в звериное.

Запрокинув голову, Белый издал надсадный вой. И тогда истукан понёсся прямо на него.

Белый отпрянул, в последний момент успев увернуться из-под каменной ступни. Пнув гиганта в голень, Белый проследил, как тело лучника накренилось, туловище надломилось посередине, грудь легла на края плотины – внизу ревела река, вздымая водяные столбы. Раскинув руки, будто в попытке удержать равновесие, гигант какое-то мгновенье балансировал на краю, а после в абсолютной тишине, не издав ни крика, ни воя, рухнул вниз.

Белого обдало брызгами и каменной пылью. Скосив глаза, он видел, как над водой вздымается сухая рука исполина, но под воду ушла и она, и новый поток наполнил образовавшуюся воронку, утягивая Беломорского стража на дно. Выдохнув, Белый распластался на асфальте, дрожа всем телом и давя рвущийся наружу хрип.

В ту же секунду он увидел Оксану.

Она обернулась, будто лунатик, проснувшийся среди ночи и обнаруживший, что стоит на краю карниза. Её глаза стали влажными и блестящими, в них отразился лунный свет, и Белый хотел окликнуть её – но не смог, из горла вышло только сиплое рычание. Суставы вывернуло, из пасти потекла слюна.

Не человечьими глазами – волчьими – Белый глядел на упущенную добычу.

Он прыгнул, вложив в прыжок оставшиеся силы.

Добыча закричала и заслонилась руками, будто это могло спасти её от рвущих плоть волчьих клыков, но она не побежала. Не побежала, эта жалкая и слабая самка, которую Белый преследовал так долго! Он подобрался для нового прыжка – но шею ужалило что-то острое. Потом ещё и ещё. Взвизгнув, Белый покатился по земле, пытаясь стряхнуть впившиеся в шкуру иглы. Небо опрокинулось крынкой, и из неё посыпались колючие звезды. В надвигающейся тьме Белый видел склонившееся лицо самки – в нём по-прежнему не было страха, а было что-то ещё. Что-то, незнакомое Белому. Отвращение? Нет. Сострадание.

Вздохнув, он прикрыл глаза. И тьма наконец принесла его измученному телу покой.

Глава 28

Не видеть зла

– Хорошо, что вы сразу позвонили мне.

Лицо Астаховой казалось осунувшимся, под глазами залегли тени. Она сидела на кровати, поджав ноги, и нервно перезаряжала пистолет.

– Он убил бы меня?

– Обязательно. Однажды попробовав чью-то кровь, перевертни всегда доводят начатое до конца.

Оксана опустила взгляд. Массивная волчья туша, спелёнутая бечёвками и простынями, белела в дальнем углу на заботливо подстеленном Оксаной пледе. Бока судорожно вздымались, но зверь не просыпался.

– Чем вы его подстрелили?

– Обычные инъекционные дротики. Пару дней проспит, как младенец, пока полнолуние не закончится.

– А потом?

– Отправим обратно в клетку.

– Нет!

Оксана схватила Астахову за плечо, и та удивленно приподняла брови.

– Он всё-таки… искал меня. Хотел защитить. Я видела чудовище на дороге. Господи, никогда к этому не привыкну! Я ведь почти догнала Альбину… почти…

– Это точно была она?

– Сейчас уже не уверена, – Оксана колебалась. – Но человека с белыми глазами я видела совершенно точно. Он стоял совсем рядом и держал меня за руку… Представляете? А я чувствовала себя маленькой девочкой, которая снова потерялась на детской площадке.

– Можете его описать? – Астахова сунула пистолет в кобуру, одёрнула куртку, проверяя, не торчит ли край портупеи.

– Невысокого роста, заурядное лицо. Не старое, даже молодое. Точнее не скажу, я была, точно в тумане, и смотрела только в его глаза. Таких глаз я не видела никогда! Они светились, как маленькие фонари.

– Похож? – Астахова передала сложенную вчетверо ориентировку.

Оксана мельком глянула на угрюмое лицо, на затянутый бельмом глаз и покачала головой.

– Совсем нет. Но не уверена, что узнаю его, даже если увижу.

– Он что-то говорил? Обещал, может?

– Да, – Оксана вздохнула и вернула ориентировку. – Он обещал покой.

Они помолчали. Астахова прошла к оборотню, проверила, насколько крепки его путы, поставила рядом миску с водой, подняла веко, проверяя рефлексы. Она быстро откликнулась на Оксанин звонок, но явилась сюда совсем одна, и это пугало и настораживало.

– Разве мы не должны вызвать подкрепление?

– Люди не умеют сокращать дорогу через Лес, – ответила Астахова. – Но я уже связалась с местным отделом, они всё-таки