Сигнал иного порядка - Софья Андреевна Мироедова

– Не в одиночку, – начал спорить Абель.

– Ах да, у вас же есть Искусственный Интеллект! Вы даже не потрудились дать ему имя, а почему? Из-за раздутого эго!

– Вы переходите всяческие границы! – Рудольф поднялся из кресла и всем своим ростом навис над столом. – Какое право вы имеете заявляться ко мне и оскорблять?

– Так выгоните меня! – она с вызовом отрезала кусочек тирамису и отправила его в рот.

– Убирайтесь, – процедил Абель, теряя самообладание, зрачки его глаз дрожали, не в силах сконцентрироваться на одной точке.

– Нет, – Виктория продолжала есть десерт, запивая его вином.

– Какого хрена? – вдруг заорал Рудольф. – Ты совсем долбанутая?

Девушка обескуражено захлопала глазами, но выпитое вино не дало ей возможности напугаться. Она сдержала улыбку и сказала:

– Думаю, мы оба здесь слегка «того». Так что потрудитесь взять себя в руки и продолжить адекватную дискуссию.

Рудольф рухнул в кресло, протёр лоб испачканной кровью стейка салфеткой и вздохнул:

– Я ещё пожалею, что позволил вам присоединиться к миссии.

– Сомневаюсь, – Виктория доедала десерт.

Абель перевёл дух, глотнул воды и обратился к стенам:

– Покажи результаты дешифровки.

На матовой белизне засветились графики и варианты интерпретаций. Вика узнала их с недавней встречи.

– Мы не видим здесь последовательности, – Рудольф указал на повторяющийся с незначительными изменениями рисунок сигнала. – На первый взгляд, это хаос. Погрешность. Результат воздействия энтропии.

– Выглядит как работа кубиста, – Голицына всмотрелась в различия графиков.

– Вы о живописи?

– Да. Будто мы смотрим на один и тот же объект с разных сторон.

Абель перевёл взгляд на стену и нахмурился.

– С разных сторон?

– Да… Будто это своего рода отражения в зеркалах. Объект один, но информация о нём в каждом ракурсе немного отличается.

Он прищурился, вглядываясь в линии и столбцы.

– Это ваш нейромод помогает так это интерпретировать?

– Мод? – брови Виктории удивлённо дрогнули. – Не задумывалась об этом. Не знаю, вряд ли.

– Примени модель к данным, – скомандовал Абель стенам.

– Подобная модель была собрана, но отброшена, как незначительная. Воссоздать моделирование? – спросил мягкий голос.

– Да! Сколько раз нужно повторять, чтобы ты просто сделала, что я прошу? – он расстегнул ещё две пуговицы рубашки и закатал рукава.

Перед ними появилась голограмма, проецирующая мерцавший объёмный аморфный объект.

– Модель нестабильна, – пояснил голос из стен. – Также для предложенной интерпретации недостаточно измерений времени и пространства. Сложно визуализировать.

– Ясно, почему мы её отбросили. Выглядит как мусор, – помрачнел Абель.

– Наоборот, – Виктория встала и обошла голограмму вокруг. – Это имеет смысл именно с точки зрения кубизма. Однако по какой-то причине мы не можем воспринять объект целиком, и дело не только в размерности. Знаете, картины кубистов можно рассматривать как попытку визуализации дополнительных измерений. Например, в полотнах Жоржа Брака силуэты дробятся на фрагменты, представляя нам незнакомый вид знакомых объектов. Этот сигнал похож вот на эти фрагменты, но не собранные, а транслирующиеся непоследовательно. Как если бы вам по очереди показывали кусочки пазла, не учитывая ни их расположение на поле, ни порядковый номер. Представить картину целиком, глядя на одну частичку, будет сложно.

– Вы переходите к многомировой интерпретации, не вижу в этом смысла, – Рудольф раздражённо отмахнулся. Уже второй раз за последнее время его склоняли к Эвереттовской модели.

– Как раз наоборот! Будь это артефактами других миров, мы не сложили бы картину целиком. Очевидно, в этом случае её сложить можно. Просто не в нашем сознании. У нас будто есть замороженный слепок, вот эта картина кубистов, но рассеянная на миллионы частей.

– Вы же понимаете, что никакому компьютеру не хватит мощности собрать такой пазл. Данные продолжают поступать.

– А что насчёт гибрида? – у Виктории загорелись глаза.

– Вы не слишком много выпили? – засомневался Абель.

Она махнула рукой и вернулась на место, глотнув ещё вина.

– Как вы говорите, «несущественно»! – улыбнулась Виктория. – Я слышала, что работы по слиянию искусственного интеллекта и человеческого мозга уже ведутся. Возможно, это поможет в интерпретации?

– Эти эксперименты признаны неэтичными даже в колониях, – у Рудольфа задёргался глаз, его вновь и вновь тыкали в смерть жены. Он выдержанно выдохнул и продолжил: – Максимум, который мы имеем – это оцифровка сознания. Цифровой слепок человеческого мозга столь же тривиален, как модель Солнечной системы.

– Я говорю не об оцифровке. Об обратном процессе. Об интеграции Ии в мозг человека. Нейромоды уже хорошо прижились.

– У вас на Земле. В колониях же кибернетика имеет совсем другой вид: фиксация травм, выращивание и пересадка органов, дублирование нервной системы. И потом, не вижу никакого смысла в таких надстройках.

– А я вижу!

– Вы просто недостаточно подкованы в этой области.

– Ладно, как скажете, – пожала плечами Виктория и откинулась в кресло.

Рудольф освежил её бокал и налил вина в свой пустой стакан из-под воды. Запустив пальцы в уже топорщащуюся бороду, он задумался, посмотрев на голограмму. Мерцающая, меняющая форму, но пойманная в цикле, модель была чем-то похожа на извивающихся под стеклом ртутных зверей с выставки, где они встретились вчера.

– Знаете, – начала она, взяв в руки бокал. – После смерти и воскрешения реальность предстала передо мной в совершенно ином свете. Она стала плоской. Нет, не стала. Она всегда такой была, просто я этого не видела. Я чувствую себя скованной, пойманной сетью. Будто ни на что не могу повлиять, никогда не могла. Наш мир похож на ту самую картину Жоржа Брака, но лишь с одним фрагментом на всём полотне.

– Воскрешение, вообще, скверная затея, – отметил Рудольф, рассматривая вино. – Мы так и не поняли, как именно оно влияет на мозг.

– Что, если это не сигнал? – Виктория с вызовом посмотрела на него.

– В смысле?

Она пожала плечами, потеряв нить своей мысли:

– Неважно, – она вздохнула. – Как же я вымоталась за эти дни. Вы ещё со своей желчью, – девушка потёрла висок, поправив медные локоны, сбившиеся у лица.

– Знаете, Виктория, – Рудольф пристально разглядывал её, пытаясь понять, что именно заставляет его тратить на неё время. – Может, вы и не так плохи, как кажется из-за этой вашей обманчивой молодости. Идите спать. Продолжим завтра на пути к Трапписту.

– Да. Пожалуй, вы правы. Я совсем без сил, – она отставила бокал и поднялась из кресла. – Да и холод у вас здесь лютый…

– До завтра. Собирайте вещи и возвращайтесь завтра к пяти вечера по местному времени, – он протянул ей руку для прощания.

Она с осторожностью пожала протянутую кисть и, подняв бровь, развернулась к выходу.

– Счастливо, – попрощалась она и вышла из белоснежной ледяной пещеры в уют Универсариума.

16 Виктория

Утром в мерный сон Вики ворвался настойчивый сигнал – ладонь