Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму - Константин Фрес

огнем, нож поблескивал в руке, привычно вертящего его так и этак, играющей с ним и ласкающей его, словно послушного пса. — Я укажу вам короткий путь в преисподнюю!

— Вы с ума сошли! — крикнула в испуге герцогиня. — Зачем вы подпускаете их близко!

— Спокойнее, Ветта, — снисходительно отозвался Тристан. — Ничего они мне не сделают…

— Расфуфыренный хвастун!

Однако, Тристан имел все права на хвастовство. Нож его, сверкая молнией в темноте, вспарывал наряженные в модные одежды тела чудовищ, и те сушеными мумиями оседали к его ногам. Каблуки его обуви и сыплющиеся мертвые кости стучали, как кастаньеты, и то, что казалось герцогине ужасным, для Тристана было привычной, хоть и жестокой, игрой.

Но и женщина тоже не уступала Тристану. Стиснув зубы, она яростно нападала на монстров, пронзая их своим клинком в великолепных выпадах. Один из них изловчился, подполз сзади и вонзил свои острые зубы прямо в ногу женщине, отчего она яростно закричала и вбила клинок прямо в темя чудовищу.

Тот серым пеплом ссыпался к ее ногам, но на ее чулках расползлось предательское алое пятно.

— Черт вас дери, я же предупреждал! — рявкнул Тристан, кромсая ножом тела чудовищ, отгоняя их прочь. Они учуяли запах крови той, за кем их послали, и возбужденно заухали, засвистели. — Это вам не увеселительная прогулка! Зачем вы ринулись вперед?!

— Переживу! — огрызнулась женщина.

Молчаливый Алекс и сейчас промолчал; он дрался свирепо и люто, раздирая оскаленные лица своими серебряными когтями, одним взмахом руки вспарывая и одежду, и плоть. Раненная женщина, припадая на укушенную ногу, отступила на пару шагов, а молодой инквизитор в пару взмахов отогнал от нее наседающих монстров.

Из темного неба, словно белый зловещий призрак, свалился Рэй, складывая белоснежные крылья.

На руках его были надеты старые рыцарские перчатки, на ногах — высокие ботфорты. В руках зажата пара мечей. Не долго думая, он, словно огромными ножницами, щелкнул скрещенными мечами, распарывая тела наседающих Голодных, и, особо не церемонясь, сунул кулак, защищенный латной перчаткой, в оскаленную пасть чудовища, а ударом второго кулака пристукнул нападающего, треснув его по голове.

— Катись в ад, урод! — рыкнул Рэй, отпихивая ногой рассыпающиеся кости и стряхивая с руки впившийся в него в последнем укусе череп. — Мадам, прячьтесь за меня. Они вас не достанут.

Одна за другой взрывались остальные бомбы Густава. Скрежет, визг и грызня разносились по притихшей улице. Монстры рвали друг друга, нападали на инквизиторов и их спутницу и падали замертво, коснувшись их оружия.

Но, видимо, даже такие безмозглые существа, как Голодные, понимали, что инквизиторы слишком опасная дичь. А потому, оставшись в меньшинстве, последние уцелевшие, огрызаясь и скрежеща, уползли обратно во мрак, сверкая мутными, будто жидкое молоко, глазами.

Рэй, по-разбойничьи свистнув вслед удирающим тварям, еще и запустив в кого-то из них черепом, стряхнул со лба прилипшие белые пряди.

— Убрались, — констатировал Тристан, крутанув еще раз в гибких сильных пальцах нож, прежде чем спрятать его. — Мадам, как вы?

— Не смертельно, — ответила тихо герцогиня.

— Да полно геройствовать, — с неудовольствием произнёс Тристан. — Я прекрасно знаю, что укус этих тварей очень болезнен. Дайте мне посмотреть.

— Оставьте, я сама справлюсь! — огрызнулась герцогиня, отгоняя Тристана взмахом руки так, как до этого отгоняла чудовищ. Но инквизитор был прав, укус действительно причинял ей ужасную боль, и она со стоном припала на ногу, сжимая колено руками и зажмурившись, скрывая наворачивающиеся слезы.

— Я говорил, мадам, что драка не для вас, — спокойно заметил Тристан. — В этом деле нужна сноровка, как и в любом другом. А вы в первый раз в бою, да еще и в этой глупой маске. Неудобно и опасно.

— Без ваших нравоучений можно обойтись? — огрызнулась герцогиня. — Ничего страшного не произошло, уберите ваши руки. Нужно просто унять кровь. Да она сейчас сама уймется. И можно будет продолжить путь.

— Прелестные чулки, — пробормотал почему-то Алекс, рассматривая растекающуюся по чулкам яркую кровь. — Мадам, не ведите себя как ребенок. Позвольте отцу посмотреть. Вероятно, в ране остался обломавшийся зуб? Если рана дурная, нехорошая, вы можете лишиться ноги. Вы этого хотите?

— Да, да, — оживился Рэй, небрежно стаскивая с рук тяжелые перчатки. — Доктора вам оттяпают ногу по колено. Нет, выше колена! И приделают деревяшку. Вы же знаете этих коновалов! Будете ходить и скрипеть.

Тристан отвернулся, чтобы упрямица не увидела его тщательно скрываемой улыбки.

Сыновья с юношеской непосредственностью и с толстокожей жестокостью расписывали ужасные последствия, пугая женщину и принуждая ее прекратить упрямиться. И их тактика принесла плоды; упрямо сцепив зубы, женщина кивнула.

— Хорошо, черт вас дери, так и быть, смотрите! — бросила она Тристану.

Тристан выразительно посмотрел на сыновей, и те со вздохом отвернулись, прекратив рассматривать ноги раненной.

— Присядьте, — скомандовал Тристан. — Вот, хотя б на пенек. Вот, старая срубленная липа, садитесь. Ногу вытяните. Да, так. И потерпите!

Чулок был разодран, продырявлен острыми зубами и пропитан кровью. Осторожно спуская его с ноги женщины, Тристан с сожалением покачал головой.

— Попортили такую красоту! — он осторожно ощупал прокушенную икру, и женщина болезненно вскрикнула. — Да, ничего страшного, вы были правы. Укус, просто прокушена кожа, но обломков зубов в ране нет. Алекс, у тебя ведь есть фляжка с виски? Я знаю, ты ее прячешь во внутреннем кармане. Надо прижечь рану.

— Мальчик еще и выпивает! — фыркнула герцогиня, глядя, как Тристан смачивает носовой платок в алкоголе.

— У мальчика тяжелая работа, — парировал инквизитор. — Ему это просто необходимо. Иногда.

— Блестящее воспитание! И как давно мальчик… работает? — неприязненно буркнула женщина. В прорезях маски поблёскивали недобро ее глаза, но Алекс, обернувшийся к ней, не стушевался.

— С семнадцати лет, мадам, — весело и, как показалось Тристану, озорно, с вызовом, ответил он, демонстративно отхлебнув из возвращенной отцом фляжки. Все это время он не сводил смеющегося взгляда с герцогини, и, кажется, вел себя нарочито вызывающе. — Кажется, отец начал свои святые дела во столько же. Так зачем мне отставать?

— Святые! — фыркнула женщина. — Второй тоже?..

— С шестнадцати, мадам, — буркнул неприветливо Рэй. — Я всегда был немного шустрее Алекса.

Алекс лисьими глазами глянул на брата:

— Ну, это спорно, — с очень кротким видом, но очень хитрым голосом пробормотал он, и Тристан, припомнив растрепанную Диану, прикрывающую грудь одеялом Густава, только качнул головой.

Женщина стоически перенесла болезненное прижигание ран. Упрямо стиснув зубы, она наблюдала за тем, как Тристан отирает ее раны и спешно заговаривает их.

— У вас неплохо получается, — заметила она, постанывая.

— У меня богатый опыт, — ответил он. — Видел я ранения и посерьезнее. И заговаривал неплохо. Сидите смирно, я скоро закончу.

Чуть касаясь колена женщины губами, он снова зашептал