Время отдавать - Владимир Львович Кусакин

меня ко всем моим девицам. Заметьте, моим! Но прорывалось это только когда он напивался на вечеринках. Тогда он брал вилку или нож и шёл на лестницу в подъезд, и уже оттуда начинал орать разные гадости в мой адрес. Видимо для соседей, чтобы им не скучно было.

В конце-концов всем надоедал этот крик, кто-нибудь из них приходил ко мне, и осуждающе глядя вокруг на веселящиеся пары, говорил (говорила):

— Ты уж Серёжа унял бы этого буяна своего Жорика. Ведь уже полчаса изгаляется. А то Наталья Кузьминична из третьего этажа уже в милицию собирается звонить.

Я спихивал девицу со своих колен и шёл. Обычно он ждал на площадке между этажами, доведённый своими собственными воплями до глюков, а я спускался к нему, медленно шлёпая по холодным ступеням лестницы домашники тапками.

Сзади у дверей толпились мальчики и девочки выбежавших посмотреть кто победит, а «моя» обычно вскрикивала фальшиво:

— Серёжа! Вернись! У него же вилка!

Но по голосу было слышно что ей страшно интересно посмотреть смертельный бой. А мне было грустно. Потому что я не собирался показывать ничего такого.

Садился на третью ступеньку и смотрел в глаза Жоры, а когда через минуту в них появлялся проблеск сознания, я вставал, забирал несчастную вилку из его рук, или если она падала на пол, то поднимал её, и говорил:

— Иди домой Жора. На сегодня хватит.

И он скатывался вниз без слов, хватаясь за перила обеими руками. Мы никогда не говорили с ним об этом. Ни на следующий день, ни потом.

Как я понимал все были разочарованы такой концовкой. А я не нанимался никого веселить. Удивил меня только мой другой приятель, Колька. Явившись ко мне пьяным и с полбутылкой водки, он плакал горючими слезами и всё время спрашивал:

— Ну почему ты такой? Почему ты показываешь что ты не такой как все?

А у меня звучали слова Мюнхгаузена из фильма:

— Быть как все?!!!

— Я что для тебя, собака? Почему ты так относишься ко мне?

— Нет Коля, ты не собака. — утешал я его гладя по голове, думая как же это я себя веду, что довёл своего лучшего друга до слёз?

Тогда я был уверен что природа даёт всем людям одинаково, а потом всё зависит от желания человека. Ошибался. Прости, Колян! Мы все разные. Есть среди нас гораздо больше люди чем другие. Я не себя имею ввиду. Кого? Ну-у, например Карла Маркса. Кто помнит эту историю как его выгнали из партии им же самим и придуманной? На съезде в Лондоне он явился на заседание в цилиндре и фраке, совершенно пьяный и с двумя проститутками. Господа возмутились. А собственно почему? Если вы настолько дебилы что следуете написанному мракобесом, пьяницей и сексуальным маньяком «Манифесту», то почему он должен вас уважать? Поэтому я не против памятников, они мне не мешают.

— Положи нож Хасан и иди сюда, я тебе уши надеру.

Нож он положил, куда же ему деться? Потому лицо подчинённое и прав никаких не имеющее. С такими легче всего.

Уши я ему надрал конечно, и спрашиваю:

— Где настоящее оружие, обезьяна?

Обиделся. Толстые губы задрожали.

— Я не обезьяна! — говорит.

— Согласно учению Великого Дарвина, все негры произошли от обезьяны. Или ты будешь спорить с наукой, лишенец?

— Так это было давно-о. — сказал он, вспомнив школьные годы.

— Хоть позавчера. — парировал я, и этот довод сломил его.

Молча он разгрёб кучу мусора в углу, потянул за верёвку и вытащил алюминиевый контейнер на котором было написано: Steyr-Mannlicher AG. Pilot system.

— Только не говори мне что это прислали тебе по почте, шелудивый.

— Рыбаки принесли, выловили в заливе.

— Только это?

— Не совсем так, господин!

— А как? — я открыл водонепроницаемый контейнер и посмотрел внутрь. Всё было упаковано, наверху был приклеен пластиковый ярлык с перечислением содержимого коробки.

1. IWS-1900 15.2mm.

2. Runden 300.0.

— Беру не глядя. — сказал я, любуясь своей покупкой. Эта штука ещё и в армию наверное не поступила, а тут вокруг Африки по морям плавает. — Хорошо жить у моря!

— Что, господин?

— Ещё два пистолета и патроны.

— Какие прикажете?

— Не знаю… американские или немецкие. Слушай, Абдулла! А может русские ТТ есть? Если у тебя имеются какие-нибудь сюрпризы кроме этого, скажи сразу.

Я уже чувствую что ты как брат мне. Можешь называть меня Брат Далай Лама, а я тебя буду звать брат Акакий. Хорошо?

— Почему Акакий? — засомневался Хасан.

— Для конспирации. Приходит например к тебе человек и говорит: «Привет брату Акакию от Далай Ламы», вот, и ты будешь знать что это свой человек. Как тебе это?

— Хорошо брат. — со вздохом отвечает Хасан. — Ты покупатель, который всегда прав. С тебя пятнадцать тысяч долларов!

— Как-то ты это не по братски сказал, Акакий. Пятнадцать тысяч!

Денег у меня не было. Я рассчитывал поживиться в консульстве, но в связи со смертью персонала… М-да! Называется влип. У меня оставалось около четырёх тысяч выданных дядюшкой. Правда у Даши есть кредитная карта, но с неё не получишь более тысячи в день. А растягивать удовольствие на пятнадцать дней… Вот поэтому я и сказал «м-да!». Был правда путь забрать всё бесплатно, но это уже не комильфо. Даша не одобрит, Жоржику ещё жить тут, и я тоже против такого экстрима. Не надо было называться братом!

Придётся идти неверным путём, тем самым что был раскритикован во множестве фильмов о глупых людях. Но мне очень понравилась эта винтовка!

Поэтому я полез в карман, отстегнул потайной клапан и достал один огранёный бриллиант. В чём-чём, а в этом он разбирался.

— От бабушки наследство. — сказал я со вздохом. — Не думала бедная старушка, что её бриллианты достанутся какому-то жалкому торгашу, причём чёрт знает где. Я про страну такую никогда и не слыхал раньше. А, Акакий? Берёшь?

Он разглядывал камень в лупу и у него тряслись руки. На мои слова он лишь коротко мотнул головой, желая чтобы я убрался побыстрей, и оставил его наедине с сокровищем.

— Пойдём, поможешь мне. — похлопал я его, и мы потащили контейнер в машину.

— А куда вы направляетесь? — как бы между прочим спросил он, голосом который заставил меня сожалеть о содеянном. Ну в самом деле. Купил бы пару АК за пять сотен и мама не горюй. А