Зимнее дело Вампирского клуба вязания - Нэнси Уоррен

до того, как компьютеры вошли в обиход.

– Можно ли взглянуть на него?

– Оно доступно только студентам нашего колледжа.

Я изобразила приемлемое разочарование. Затем, чтобы поддержать образ студентки магистратуры, я задала несколько подготовленных вместе с Рейфом вопросов об источниках вдохновения писателя. Профессор с огромной радостью пустился в длительные разглагольствования. Когда он все же закончил, я с самым уверенным видом спросила:

– Нельзя ли как-нибудь получить копию эссе Мартина Ходжинса?

Преподавателю явно хотелось меня впечатлить.

– Посмотрю, что могу сделать. Оригинал я вам, разумеется, отдать не вправе, но постараюсь снять копию.

Я встала со стула.

– Было бы замечательно! Бесконечно вам благодарна за то, что уделили мне время!

Я протянула профессору руку, и он поднялся, чтобы пожать ее.

– Удачи вам с проектом, милая! И хорошо провести время в Оксфорде.

– Спасибо большое! – улыбнулась я.

На этом я выключила диктофон и убрала его в сумку – вместе с тетрадью, в которой практически не было заметок.

Выйдя из кабинета, я с облегчением выдохнула. Я успешно сыграла свою роль и выудила из профессора довольно интересную информацию.

Глава 13

Когда я вернулась в магазин, Рейф уже был там. Я попросила его подождать и проверила, как идут дела у Мери и Виолетты. Они так хорошо справлялись, что я задумалась: а есть ли смысл мне вообще выходить на работу?

Виолетта напомнила мне, что на следующей неделе состоится празднование зимнего солнцестояния. Я изобразила внезапный приступ глухоты и вернулась к Рейфу.

– Мы не сможем обсудить все наверху: работа вязальной фабрики в полном разгаре, – шепнула я.

– Поделитесь тем, что узнали, в машине. Мы отправляемся в путешествие.

Ух ты, два связанных с расследованием приключения за день! Я чувствовала себя настоящей супершпионкой.

– Это то, о чем я думаю?

Рейф кивнул:

– Предполагаю, что да.

– Тогда загляну к бабушке – и едем!

Я сбегала наверх. Вампиры-вязальщики трудились изо всех сил. Как же увлекательно было наблюдать, как летают спицы и появляются восхитительные изделия – словно по волшебству!

Мы договорились, что Мейбл отнесет новую партию на ярмарку, а потом вернется домой с деньгами. Теперь можно было выдвигаться.

– Милая, в последнее время ты столько работаешь! Путешествие пойдет тебе на пользу.

Я почистила зубы, освежила макияж. Затем сменила наряд фальшивой студентки на костюм супершпионки-взломщицы: облегающие джинсы, кроссовки, футболка и вязаный пуловер, и все это черного цвета! Вдобавок я захватила перчатки и шерстяную шапку, чтобы уши не мерзли, тоже черные. Можно будет спрятать длинные светлые волосы, если действительно придется вскрывать замок и проникать в дом нелегально.

Я взяла с собой сумку, чтобы Рейф мог послушать запись интервью по дороге.

Заметив, что я одета во все черное, вампир слегка усмехнулся, но комментировать мой наряд не стал. Все вещи на нем были того же цвета – обычное для него дело. Он не носил яркое. Пожалуй, на Рождество стоило подарить ему самый пестрый и самый безвкусный свитер из возможных – красно-зеленый, со светящимся носом оленя Рудольфа, – лишь для того, чтобы увидеть его в нем хоть на минуточку!

Рейф припарковал автомобиль в переулке, у входа в квартиру, поэтому мы сразу же отправились в путь.

– Все прошло просто замечательно! – воскликнула я. Восторг переполнял меня, и я не дождалась, пока Рейф спросит сам. – Профессор Нейлор так доволен, что знаком с самим Домиником Сандерсоном аж со студенческих лет! И о скандале знает немало – держу пари, ничего интереснее с ним в жизни не случалось. А чтобы показать, насколько они были близки, профессор называл обоих приятелей прозвищами со времен учебы – Сандерс и Ходж.

– Как и многие профессора, он рассказывает нам о гениях, но сам им не является.

Мне стало немного обидно за родителей.

– Вообще-то, те тоже бывают невероятно умными.

– Разумеется. И учитель – замечательная, благородная профессия. Однако наверняка вы слышали выражение: «Умелые делают, а неумелые учат».

Я бросила на Рейфа косой взгляд.

– Вы и сами преподаете.

Он посмотрел на меня точно так же.

– Все верно. Я не умею создавать великолепные рукописи, которые так ценю и стараюсь сохранить. Я могу лишь восхищаться ими и делиться знаниями с другими, чтобы они научились разделять мои чувства.

– Значит, мы оба согласны, что в преподавании есть польза.

Рейф усмехнулся.

– Да. Предлагаю на этом завершить спор. Лучше расскажите об интервью. Что вам удалось выяснить?

Я тут же подхватила тему.

– А знаете, что мне, возможно, достанут фотокопию одного недобросовестно написанного эссе? Завтра позвоню профессору.

– Очень впечатляет! А что еще было?

Я вынула диктофон и включила Рейфу запись. Мне тоже хотелось послушать. Во время интервью я слишком переживала: какие бы подходящие вопросы задать? Вдруг профессор спросит что-нибудь о работах Сандерсона и тем самым разоблачит меня? Я постоянно была на нервах и не могла полностью сосредоточиться на него речи.

Мы с Рейфом ехали молча, пока запись не завершилась.

– Какие у вас впечатления? – поинтересовалась я.

Вампир медленно вздохнул. Он был не из тех, кто спешит – особенно с выводами.

– Похоже, он столько раз рассказывал эту историю, что сам в нее поверил.

Я изумленно приподняла брови. Об этом я и не подумала!

– Хотите сказать, он лжет?

Рейф покачал головой.

– Нет, но он говорит о событиях сорокалетней давности. Сандерсон стал известным писателем. Нейлор зарабатывает себе на жизнь, рассказывая другим о его книгах. Их панибратские отношения и воспоминания о тех годах отлично вписываются в легенду, которую создал вокруг своего цикла сам Сандерсон.

Я кивнула.

– Вы правы. Ведь Нейлор назвал Мартина Ходжинса психически нездоровым.

– Ходжинс сам вырыл себе яму, когда попытался заявить о правах на книгу в первый раз. Профессор Нейлор прав: тот действительно нес чушь на интервью. Он не выглядел человеком, заслуживающим доверия, и поэтому от него очень легко отделались.

Я посмотрела на профиль Рейфа – ровный, с острыми чертами. Если бы я провела пальцем от начала его переносицы до кончика носа, то получилась бы идеально прямая линия. Естественно, делать так я не стала.

– Вы полагаете, что Мартин Ходжинс и правда мог написать то эссе? И настоящий автор «Хроник» – Сандерсон?

Такая версия меня сильно разочаровывала. Мне нравился наш квест: доказать, что отец Джеммы – литературный гений, которого незаслуженно подставили и лишили трудов всей его жизни. Если и Рейф займет сторону Сандерсона, я не думаю, что мне удастся справиться с задачей самостоятельно. Однако, к моему облегчению, вампир ответил:

– Нет. Очень даже вероятно, что на самом деле автор – Мартин Ходжинс. Надеюсь, вскоре