Тропа Крысиного короля - Лариса Петровичева

перепугались и отправились за помощью. Оливер, который шел из храма, узнал обо всем, что случилось, заглянул в погребок и расхохотался в голос.

– Как ничего нет? – возмутилась Лиззи, и на ее глаза навернулись слезы. – Что же, я теперь не выйду замуж за Хромого Петера?

Ее голос дрожал от плохо сдерживаемого гнева – остальные участницы гадания тряслись от волнения и страха. Оливер ободряюще погладил Мию по плечу и продолжил:

– Это всего лишь нити остаточной магии, мои дорогие. Они появляются в это время года при прохождении планеты через звездный поток Единорога. Сначала вы видите в вашем тазу нечто, похожее на зародыш. Потом он разворачивается в некое подобие человека. Все это не имеет абсолютно никакого значения, и бояться здесь нечего. – Оливер приложил руку к груди и добавил: – Простите, если я уничтожил ваше романтическое настроение, барышни. Зато, надеюсь, сумел вас подбодрить.

– У нас в тазу не было зародыша, – хором сказали девушки. – А у миледи Мии был!

– Мы все видели его своими глазами! – Кирси по-прежнему смотрела с испугом. Слова хозяина Ангеата нисколько ее не успокоили. – А потом молния сверкнула, и мы увидели мужчину в короне. Вот как вас сейчас видим, милорд, честное слово! Чтоб мне с места не сойти, если вру!

Мия провела ладонями по лицу, пытаясь опомниться. Ощущение темного взгляда на затылке растаяло, когда они поднялись из подвала, но ей по-прежнему было не по себе. Ульф налил маленькую стопку сливовицы, первейшее, по его словам, средство от разгулявшихся нервов. Эрик сидел рядом, смотря цепко и испытующе, и Мие казалось, что он жалеет о том, что его не было в подвале с девушками.

Неужели он хотел взглянуть на Короля? Увидеть древнее чудовище своими глазами?

Венценосная тень плескалась в синеве. Мия открывала глаза, закрывала, но тень не желала уходить – скользила по краю сознания, шептала: «Я здесь. Я всегда был и буду здесь. А ты теперь в моих землях и моей власти».

Озноб то утихал, то усиливался. Мия повторяла себе, что Оливер прав, и здесь нет ничего такого, что должно пугать, но страх не покидал ее.

Будь рядом следователь Бренсон, ей было бы спокойнее. Когда Мия думала о нем, то в ней крепла уверенность в том, что она сумеет вернуться домой. Он был странным человеком, даже неприятным – очень уж холодный вид и слишком пристальный колючий взгляд, но Мия как-то сразу стала ему доверять.

– Значит, миледи Мие попалась более плотная нить, – с прежним веселым спокойствием объяснил Оливер. Казалось, у него на все есть ответ, уверенный и непробиваемо логичный. – Ну, ну, взбодритесь! Ульф, налей девушкам медовухи за мой счет, меня расстраивают их слезы.

Ульф поставил перед гадательницами кружки. Мия заметила, что чем дальше, тем сумрачнее становилось его лицо: кажется, он жалел о том, что разрешил девушкам гадать и привел к ним Мию.

«Странно, – подумала она. – Вроде бы они все здесь чтут Крысиного короля. Молятся ему. А сейчас…»

– Здесь все чтут Крысиного короля, – сказала она вслух. – Понимаю, что я испугалась, но почему вы-то все так встревожены? Разве это не добрый знак, увидеть его?

Все в погребке замолчали. Любопытные, которые цедили медовуху, глядя на незадачливых гадательниц, сразу же притихли, словно Мия заговорила о том, о чем даже думать не следует. Ульф крякнул, пригладил волосы и ответил:

– Так ведь как, барышня, получается. Если гадательнице привиделся Крысиный король, то это только одно значит. Значит, он выбрал ее Матерью Матерей, и скоро в округе найдется крупный рубин. Такой, какого еще не поднимали.

Оливер рассмеялся, хлопнул ладонью по стойке.

– Отличные новости! – обрадовался он. – Если это действительно так, то мы начнем постройку второго крыла для больницы в Баллихаре, и я выпишу сюда нормальных врачей вместо Олафа. Он смотрит в бутылку сливовицы чаще, чем на пациентов.

Люди в погребке разделились во мнениях. Кто-то радостно захлопал в ладоши, а кто-то нахмурился. Мия покосилась на Эрика – тот по-прежнему молчал, и его лицо было таким темным, словно он падал в ледяной бездонный колодец и понимал, что падение будет вечным. У Мии кружилась голова, в горле ворочался комок тошноты.

Крысиный король. Мать Матерей. От этих слов веяло безжизненной тьмой и туманом над гнилыми болотами.

– Все бы ничего! – Ульф взял полотенце и принялся натирать стойку. – Да только для этого Мать Матерей должна отдать свою кровь корням гор! Быть беде, это уж точно! Страшно за вас, миледи, вот в чем штука. Очень страшно.

Мия вздрогнула, словно ее ударили невидимой плетью по спине – она даже почувствовала обжигающее прикосновение веревки с узлами к коже. Оливер посмотрел на Ульфа со снисходительностью родителя, который слушает наивные глупости ребенка. Его искренне забавляла хмурая уверенность Ульфа и перепуганные лица девушек. Хотела бы Мия сейчас быть настолько уверенной в том, что все гадания лишь пустяки и девичьи забавы!

– Глупости! – отрезал Оливер настолько решительно, что Ульф даже отступил к своему шкафу с бутылками, словно испугался удара. – Ульф, все это чушь собачья, и незачем запугивать девиц, они и без того от страха еле дышат. – Он бросил хозяину погребка золотую крону, расплачиваясь за угощение, и Эрик, словно повинуясь невидимому знаку, протянул Мие ее шубку.

Втроем они вышли на улицу, и на какое-то время Мия замерла, вдыхая свежий морозный воздух и ни о чем не думая. Вечерняя морозная свежесть взбодрила ее и помогла опомниться. Над головой в ледяной черноте расцветали россыпи созвездий, воздух пах корицей, выпечкой и еловыми ветвями, и Мия наконец-то почувствовала, что Оливер прав.

Нет никаких Крысиных королей. Нет Матери Матерей. Скоро Новый год, и в мире нет ничего опасного и непредсказуемого – вот так она будет думать, чтобы не сойти с ума в северной цитадели. Какое-то время они молча шли в сторону дворца, в котором ярко горели окна, делая здание похожим на декорацию праздничного спектакля, а потом Эрик вдруг указал в сторону дверей крошечного магазинчика под вывеской с неразличимой надписью и негромко предложил:

– Давайте зайдем. Это ювелирная лавка, куплю вам подвеску с рубином. – Он смущенно посмотрел на Мию, словно говорил о чем-то неподобающем и возмутительном. – Камень, подаренный с чистым сердцем, станет оберегом от сил зла. Вам тогда нечего будет бояться.

С того момента, как девушки выбежали из подвала, Эрик молчал: держался рядом, слушал, кивал, но не произносил ни слова. Мия увидела, что на бинтах снова проступила кровь. Оливер одобрительно улыбнулся и произнес:

– Отличная мысль, на мой взгляд! Ты, кажется,