Тропа Крысиного короля - Лариса Петровичева

стулья с витыми ножками и сверкающей золотой обивкой; сидя во главе стола, как и положено хозяину, Оливер тасовал карты. Аделард откинулся на спинку стула, держа в здоровой руке пузатый бокал бренди.

– Добрый вечер, Мия! – улыбнулся опекун. – Как ваша прогулка?

Мия неопределенно пожала плечами. Вряд ли Эрик рассказывал Оливеру о том, куда они пошли, и она тоже решила молчать. Во всем, что случилось в лесу, ей чудилась неприятная и холодная тайна, и меньше всего Мия хотела посвящать в нее хозяина Ангеата.

– Прекрасно. Лосей мы больше не встречали, зато видели олешка. Он чего-то испугался и убежал, – сказала она, усаживаясь за столик. Карты рассыпались пестрым веером в руках Оливера – мелькнули кубки, монеты, мечи и сердца. Когда-то Мия играла в карты с родителями: воспоминание о вечерах, проведенных за карточным столом, больно укололо в висок.

«Не плакать, – велела себе Мия. – Я ничего не исправлю своими слезами».

– Вот и замечательно, – улыбнулся опекун. – Играем в келентин, на интерес. Кто проиграет, рассказывает страшную историю.

– Я не знаю страшных историй, – сказала Мия чуть громче, чем собиралась.

Аделард посмотрел на нее, и в его взгляде засветилось искреннее сочувствие.

– Какие-нибудь да знаете, – произнес он. – И потом, разве ваша собственная история не страшна?

Мия одарила его мрачным взглядом и ничего не ответила. Оливер постучал колодой по столу, знаменуя начало игры, и поинтересовался:

– Мия, какую карту выбираете?

– Девятку монет.

– Хорошо. Правила помните? Выходит слева – вы выиграли. Справа – проиграли.

Мия кивнула, и Оливер принялся раскладывать карты. Короли поднимали кубки, рыцари вонзали мечи в поверженных врагов, прекрасные дамы дарили свои сердца победителям, и все они – принцессы, воины, простолюдины, владыки – протягивали монеты, пытаясь выкупить у смерти тех, кто замер на ее пороге. Девятка монет легла слева, и Оливер улыбнулся.

– Вы выиграли, Мия! Аделард, что выбираете?

– Короля мечей. – Аделард сделал глоток из своего бокала и поморщился. – Наш поэт сказал бы, что это очень горький выбор.

– Почему? – удивилась Мия.

Оливер перетасовал колоду, и расклад возобновился.

– Потому что в виде короля мечей принято представлять Якоба Первого, покорителя Севера, – объяснил Аделард. – А в этих краях его недолюбливают, сами понимаете.

Оливер разложил колоду почти до конца, когда нужная карта легла справа. Аделард негромко рассмеялся и, поднявшись, прошел к каминной полке, где стояла бутылка бренди.

– С вас страшная сказка! – напомнил Оливер.

В гостиную бесшумно проскользнул слуга и принялся зажигать свечи. От теплых рыжих огоньков Мие сделалось спокойнее на душе. Можно было представить, что нет никакого севера и его Крысиных королей, и она по-прежнему в столице, за простенькой карточной игрой в хорошей компании, и ее родители по-прежнему живы.

У нее ведь не осталось ничего, кроме воображения и желания однажды вернуться домой.

– Что бы такое рассказать? – Аделард наполнил бокал и, отсалютовав сидевшим за столом, спросил: – Слышали вы когда-нибудь про человека-мотылька?

– Нет, – ответила Мия.

Оливер неопределенно пожал плечами и приглашающим жестом предложил Аделарду говорить.

– Так вот, человек-мотылек. – Аделард сел за стол, размашисто откинулся на спинку стула и продолжал: – Легенды о нем есть у северных племен оленеводов, которые кочуют со своими стадами от Раннаванны до Устья. В него может превратиться самоубийца, пьяница или умерший от черной лихорадки.

Аделард сделал еще один глоток бренди; Мия вдруг вспомнила, что барревильскую лихорадку, сожравшую ее родителей, когда-то называли черной.

«Разве ваша собственная история не страшна?»

– Таких мертвецов не отпевают и не хоронят на кладбищах, а закапывают возле дорог, – продолжал Аделард и взглянул на Мию слишком трезво и пристально для человека, который пил уже второй бокал. Возможно, сейчас он подумал о ее погибших родителях. – Тело укладывают лицом вниз, а яму забрасывают камнями и ветками. Человек-мотылек не может уйти в загробный мир и принимается блуждать по нашему. Силы врага рода человеческого дают ему тело, сотканное из тумана, тонкие крылья, чтобы летать, и вечный голод, который он утоляет человеческой плотью и кровью. И вот, собственно, история: рядом с одним из стойбищ оленеводов стал появляться такой человек-мотылек. Люди позвали своего шамана, и он сказал, что это земля не принимает их соседа, который умер от плохой браги. Тогда самые сильные и крепкие мужчины пошли к той яме, где схоронили пьяницу, разрыли ее и увидели, что тело его не тлеет и не разлагается. Шаман же велел перенести мертвеца на новое место, так, чтобы между новой могилой и стойбищем была дорога.

– Зачем это? – спросила Мия.

Слуга, который зажигал свечи, вышел и вернулся с подносом: свежезаваренный чай в фарфоровом чайничке, имбирное печенье, пряники и крендельки. Няня тоже любила рассказывать страшные истории под еду: тогда Мия сама не замечала, как опустошала тарелку. Чем страшнее был нянюшкин рассказ, тем сильнее разгорался аппетит.

«Когда ешь, то не можешь бояться», – говорила няня, Мия невольно признавала ее правоту и брала с тарелки очередной пряник. В отличие от матери, которая считала изящество и стройность главным украшением девушки, няня была уверена: чем больше пряников съест девушка, тем красивее станет.

Вот и няни давно нет. И мама умерла.

– Когда человек-мотылек снова поднялся из могилы, то дошел до дороги и сбился с пути. Все племя видело, как он кружит по пустоши, то поднимаясь из могилы серой тенью, то натыкаясь на дорогу и возвращаясь обратно. Так его и победили. В какой-то момент он просто рухнул под землю и больше не возвращался.

– Странная история, – призналась Мия. Слуга налил чаю. Положив на блюдце печенье, Мия спросила: – У него же были крылья, почему он не мог просто перелететь дорогу?

Оливер рассмеялся.

– Мне нравится ваш разумный подход, Мия, вас не запугать страшными историями, – одобрительно произнес он. – Вы начинаете разбирать их на части и уничтожаете страх в основе.

Аделард пожал плечами.

– Дороги в мифологическом понимании – это не просто черта на земле, – объяснил он. – Это граница, которая поднимается до самого неба и опускается до глубин ада. Так что перелететь ее не так просто. Ну что ж, я свою историю рассказал. Вернемся к картам?

Оливер кивнул и передал ему колоду.

– Раздавайте, выбираю рыцаря кубков. Я как раз вспомнил одну историю, которую мой отец любил нам рассказывать по вечерам, когда мы вот так же играли в карты. Ваш батюшка, Мия, тоже ее знал.

Аделард быстро перетасовал карты и начал расклад. Рыцарь кубков был последним в колоде и лег справа; художник сгреб карты и произнес:

– Если хотите рассказать историю, то можете просто взять и рассказать.

– Не гневите господа, я давно не