Этой ночью я сгораю - Кэтрин Дж. Адамс

света. Угольная чернота застилала глаза, но я слышала, как он двигался, как его ноги шаркали по камню.

Он нашел мою руку в кромешной тьме и начал подниматься все выше и выше на вершину своей башни. За окном все затянуло облаками, которые скрывали вид за заиндевевшими стеклами. В камине ревел огонь, наполняя комнату уютным теплом. Здесь не было места никаким безудержным фантазиям. Под окном стоял письменный стол со столешницей из вишневого дерева. Она была гладкой, как атлас: так и хотелось провести по ней рукой. Лампа из дымчатого стекла стояла на коричневом кожаном коврике. В ней отражался свет пламени, хотя масло не горело. Рядом с ней лежала книга в тканевом переплете, а закладкой в ней служила лента из красного атласа.

Малин наблюдал за тем, как я обходила его комнату. Кровать была придвинута к стене. К столбикам по ее углам были привязаны тяжелые портьеры из черного бархата. Дерево было таким темным, насколько это было возможно.

– Долгие годы это было единственное место, где я чувствовал себя в безопасности, – сказал он. – Когда одиночество становилось слишком сильным, я приходил сюда и вспоминал, что я настоящий. Это место всегда оставалось настоящим. А все, что за его стенами, – нет.

Он посмотрел на меня с таким интересом, таким нежным и долгим взглядом, что у меня перехватило дыхание.

– А теперь, – сказал он, – и ты тоже настоящая.

Малин улыбнулся и притянул меня к себе. Он так ласково, так бережно обхватил мое лицо ладонями, так нежно поцеловал меня, будто я исчезну, если он закроет глаза…

– У тебя очень красивая башня, Малин, – улыбнулась я ему в губы.

Он застонал. Желание в его взгляде сменилось влечением.

– Я хотел быть с тобой честным.

– А я – с тобой.

Я поднялась на цыпочки и прижалась к нему. Низкое рычание в груди Малина завибрировало по всему моему телу. Мои пальцы запутались в его волосах, и наши губы встретились.

На вкус он был как смесь шоколада, надежды и будущего, которое не станет нашим. Малин еще крепче обнял меня и запрокинул мою голову назад, заявляя свои права на меня. Влечение становилось все глубже и темнее. Мне хотелось большего. Большего, чем поцелуй на вершине кристалла. Большего, чем танец в темноте. Мне хотелось гораздо большего. Я прогнулась, и мозолистые пальцы коснулись моей щеки. Он хотел меня так же сильно, как и я его.

– Пожалуйста, – прошептала я.

Он резко выдохнул и убрал мои руки со своей шеи, схватив мои запястья так, чтобы я не обняла его снова.

– Ты уверена?

– Я никогда и ни в чем не была так уверена. Пожалуйста, Малин.

– Пенни, – сказал он тихо, но его глаза, Пресвятая Темная Мать… В его глазах я растворялась, как в ночи. Их наполняла отчаянная тоска и голод. В хриплом голосе, низком и гортанном, прозвучало то же предупреждение, что было и в его взгляде.

– Ты сюда приходила каждую ночь… это была пытка – не говорить тебе о моих чувствах и не спрашивать тебя о твоих. Когда я подумал, что потерял тебя из-за позолоты, страшнее этого со мной ничего в жизни не было. Как только ты станешь моей, я тебя не отпущу и никому не позволю снова причинить тебе боль. Скажи же, что ты тоже хочешь меня.

Он наклонился ко мне и прижался губами к чувствительной точке под ухом. Его дыхание ласкало мою шею. Он отпустил мои запястья. Тонкая ткань платья едва ли была преградой между нами. Его губы замерли почти вплотную к моим.

– Скажи, что хочешь меня, – сказал он снова прямо мне в губы.

Я пробовала его. Вдыхала его. Втягивала его в себя.

– Конечно, я тебя хочу. Я хотела тебя с тех пор, как впервые повстречала.

Со стоном он поцеловал меня сильно, нежно и испытующе. Он мягко подтолкнул меня спиной к кровати, но засомневался. Трясущимися пальцами я скинула с плеч платье. Оно соскользнуло на пол к моим ногам, и теплый воздух заструился по коже.

Малин тяжело сглотнул, упиваясь мной. Он не спеша пожирал взглядом изгибы моего тела.

– Прекраснее тебя я никого не видел.

Он нежно взял меня за плечи и усадил на край кровати.

Я схватилась за покрывало, чтобы перестать обхватывать себя руками и прикрывать грудь. Никто и никогда не смотрел на меня так, как он. Выражение его глаз пугало меня и воспламеняло что-то глубоко внутри. От этого жара кровь наполнялась огнем, жизнью и жаждой. Я в ужасе осознала, что никогда не хотела ничего больше, чем его.

Он стянул через голову рубашку, расстегнул ремень, и штаны упали на пол. Я скользила взглядом по его коже, осматривая его так же, как он меня. Свет от камина освещал впадины между мышцами, тени плясали вдоль канавки, которая шла от его бедер к… ого!

У меня слегка расширились глаза. Я втянула губу между зубами и услышала, как он мягко надо мной посмеивался. Я еще сильнее смяла в руках покрывало.

Малин склонился надо мной и накрыл своими пальцами мои, запутавшиеся в простынях. Между нами распространялось тепло. Он царапал щетиной мою щеку, а от его шепота по невидимой нити, соединяющей сердце с пупком, пробегала дрожь томления.

– Пенни.

Он произносил мое имя как молитву, как будто от него на языке чувствовался привкус меда.

– Пожалуйста.

Едва ли это считалось словом. Но больше я ничего сказать не могла.

Его выдох звучал как рычание вперемешку с мурлыканьем. Он осторожно высвободил мои пальцы из ткани.

– Я пообещал себе, что не буду этого делать.

Он уложил меня на кровать, прижал мои руки к подушке и встал надо мной на четвереньки.

– Сколько же ночей я говорил себе, что не буду, не смогу. Что ты никогда меня не захочешь. А теперь… – сказал он, приблизившись и коснувшись большим пальцем моей нижней губы. – Теперь ты хочешь меня.

В горле застрял приглушенный вздох. Я потянулась к нему, запустила пальцы в волосы и притянула к себе. Этот поцелуй не был нежным или пытливым. Он меня взял. Овладел мной. Я рухнула в самые его глубины с прикосновением его языка, касанием руки, которой он гладил мои бедра.

Я не могла дышать. Я не хотела дышать. Мои пальцы впивались в его предплечья. Я тихо постанывала, когда он спускался вниз по моему животу, целуя меня.

И вот я уже парила, но Малин удерживал меня. Я сжала в пальцах его запястья и разлетелась на осколки, повторяя его имя.