Этой ночью я сгораю - Кэтрин Дж. Адамс

с распростертыми объятиями. Приятно снова оказаться дома. Я рада, что Миле осталось всего раз пойти в дозор, чтобы попрощаться. Смерть проникает тебе под кожу. А еще я рада, что снова могла сюда перейти.

Я проверила все, как мне говорили. Мой кристалл висел у меня на шее, линия жизни была закреплена. Держа в руках кровь подруг, я закрыла глаза и выдохнула. Я вдохнула прохладу песков и немного отдалилась от Малина, чтобы выйти из-под его защиты. Отныне все этапы перековки ножа Чародея я буду проходить сама, хоть и держа его за руку.

Я отошла от завесы, оставив между нами небольшое пространство, и встала на колени. Кожа словно растворялась в песке, как будто здесь, так близко к концу, уже нет различий между пустыней и мной. Я не думала о том, что надеть сегодня вечером, но Смерть окутала меня бледно-серебристым светом звезд. Юбки разметались по темно-серому песку и сверкали, как полная луна. Отчего-то мне показалось уместным, что в этой главе моей истории я одета как сказочная Терновая королева. Из таких штрихов складываются легенды. Я задумалась: а что, если однажды какая-нибудь маленькая терновая ведьма прочтет истории обо мне и моих друзьях на страницах книги? И воздаст ли должное реальности цветная вклейка?

Я провела пальцем по песку вокруг себя, и поток магии поджег этот круг. В Жизни я не умела разводить огонь, но здесь и сейчас я могла бы поджечь даже дождь, который начинал накрапывать.

Капли дождя вращались вокруг меня. Они превратились в полупрозрачный купол из воды, который навис надо мной и над кругом из пламени. Внутри него я оставалась совершенно сухой, а огонь продолжал гореть. Я представила себе, как в песке появляются углубления, и от одной мысли возникли четыре маленькие дырочки. Прошептав слова благодарности, я взяла по очереди каждый из четырех пузырьков, сломала их пополам и вылила из них в ямки рубиново-красную кровь.

Затем я засыпала их песком, чтобы закопать ведьмину кровь. Прижав их сверху руками, я принялась молиться. Я молилась Темной Матери, которая создала всех нас и сплела наши линии жизни из сияния звезд и солнечного света. Так я указывала расти каплям крови в песке. Я молилась Чародею, чтобы он принял магию крови и капли затвердели. Я молилась самой Смерти, чтобы она приняла наше подношение. Магия вытекала из моих ладоней в песок. Дождь прекратился. Огонь угас. Песок под моими пальцами задрожал и замер. Дело было сделано.

Я крепко зажмурилась и приподняла ладони; под ними, прямо у моих ног, лежали на песке четыре идеальных кристалла. Я с благоговением смотрела на них. Как бы мне ни хотелось верить, что это сработало бы, сколько бы картинок с кристаллами других ковенов я ни видела в книгах, это… увидеть радугу сверкающих кристаллов в полумраке Смерти…

Это было невозможно, но прекрасно.

Вместе с этими кристаллами у всех нас появились возможности и надежда на спасение жизней – возможно, даже жизни моего отца.

Кристалл Беа был желтым. Рудная магия кружилась золотым вихрем, а внутри ярко сияла. У Эвелин кристалл был алым, и в середине горел огонь. Казалось, целая гроза поместилась внутри сапфирового кристалла Гейл. А приливная магия Сибиллы выглядела как водоворот в стремительном потоке, заключенный внутри изумруда.

То, что настолько маленькие предметы имели столь великую силу, превосходило мои самые невероятные фантазии. А ведь у меня уже с пяти лет был кристалл.

Малин нежно похлопал меня по плечу, а затем протянул мне четыре бархатных мешочка и четыре шелковых квадрата. Вышивка Алисы окаймляла шелк. На ней были изображены миниатюрные цветы радужных оттенков самоцветов. На мешочках она также вышила имена: оттенки шелковых нитей подходили под цвет кристаллов.

Я медленно брала каждый кристалл квадратом шелка, чтобы он не касался кожи, и тщательно его заворачивала, а затем надежно паковала в мешочек и туго завязывала его сверху ленточкой. Затем я положила их в карман и позволила Малину помочь мне встать.

– Что дальше? – спросила я, глядя на завесу. Я еще не готова вернуться в Холстетт. Не готова распрощаться с пустыней, особняком и песками. И с Малином.

Он отвернул меня от завесы. Коснулся пальцами бражника, вытатуированного на моем плече.

– Пенни, – сказал он. – Ты любишь танцевать?

– Люблю что?

Я взглянула на него и заморгала, совершенно сбитая с толку. Его улыбка была такой теплой, такой искренней…

– Хочешь потанцевать?

Я покраснела, вспомнив наш поцелуй в библиотеке на вершине кристалла, погребенного в глубинах нашего мира. Кровь забурлила, а сердце учащенно забилось, хотя здесь такого категорически быть не могло. Но я его в этом не винила: еще немного, и я утону в бездонных серебряных глазах Малина.

– Здесь?

– Возвращайся домой, Пенни. Потанцуй со мной под звездами.

Он наклонился ближе и понизил голос, хотя вокруг никого не было.

– Или, если хочешь, я покажу тебе свою башню.

– Какую еще башню? Это эвфемизм?

– Ту, у которой наверху флаг! – рассмеялся Малин. – Если бы я предлагал тебе нечто подобное, я бы придумал что-нибудь куда более романтичное.

– Значит, ты ко мне не подкатываешь?

Я приподняла бровь и притворилась, что расстроилась. Он снова хохотнул, но на этот раз выразительнее, и не стал ничего отрицать.

– Всего одна восхитительная ночь?

– Все ждут нашего возвращения.

Он издал низкий гортанный стон и тяжело выдохнул.

– Так пусть подождут, Пенни.

Я кивнула и посмотрела на серые просторы пустыни. Я ждала, когда там появится особняк, не в силах взглянуть на него.

– Малин… мне страшно.

– Знаю, – ответил он убийственно нежно. – Мне тоже.

Я поднесла пальцы к щекам и провела ими по прохладной металлической маске, которую вплавили мне в кожу.

– Я боялась так долго, что уже забыла, каково это – жить без страха. Даже когда позолота действовала на меня, я все равно боялась. Просто этот страх накрыла абсолютная пустота и подавила его. Я знала, что чего-то боюсь, страх никуда не делся, но мне было к нему не прикоснуться и никуда от него не убежать. Я хотела бы забыть все плохое и забыть свой страх, хотя бы ненадолго.

– Я помогу тебе с этим, – сказал он, сжав мою руку. – Если ты мне позволишь?

Я крепко зажмурилась, кивнула и открыла глаза. Вместе с Малином мы точно так же, как в течение множества ночей, пошли через пустыню в сторону подъемной решетки. За черными каменными стенами танцевал на ветру потрепанный флаг.

Особняк снова был цел, совершенен и наполнен волшебством. Этим вечером гостиная почернела. Темные бархатные шторы обрамляли окно,