Стратагема несгораемой пешки - Андрей Евгеньевич Фролов

своем выборе? — спросил Анджей. Вздрогнул, осознав, что излишне близко подобрался к той черте, за которой начиналось нарушение этических запретов и условностей их необычного промысла. — Ну, то есть… Это ведь странная работа, — торопливо признал он. — Мы ничего не знаем друг о друге. Не имеем семей, детей, родни. Не знаем привычек, увлечений, запретных тем. Тебя никогда не тяготил такой подход к ремеслу?

Против его ожиданий, русский не замкнулся, а охотно, хоть и увлеченный наладкой оружия, поддержал разговор. Поерзал на мешке, вздохнул.

— Да я как-то не заморачивался, знаешь ли… — Он наконец пристегнул к винтовке персональный приклад, любуясь проделанной работой, будто заправский ювелир. — Ну и что с того, что мы безликие шестеренки гигантской машины, копящие на сытую пенсию. Думаешь, рабочие корпоративного завода много знают о привычках и семьях друг друга? И если такое положение дел устраивает их, отчего должно не устраивать нас?

— А у тебя есть семья? — вдруг спросил Зентек, и на этот раз Порох посмотрел на него с откровенным предостережением.

— Была… — скупо ответил он, вернувшись к настройке талисмана. — Добро пожаловать в современный мир, наполненный уникальной индивидуальностью инфоспатиумных аватаров и обезличенный в реальности, несмотря на массу возможностей, прогресс или колонизацию Марса и Луны…

Анджей, пожалевший о нарушении негласных границ, какое-то время молчал. Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, взялся проверять устройство подствольника. Затем все же спросил:

— А угрызения совести тебя никогда не мучили?

— Угрызения совести? — Порох удивленно вскинул голову и вдруг искренне рассмеялся. — Ты шутишь, Зентек? Я, может, и не семи пядей во лбу, как наш огненногривый вожак, но недурно знаю человеческую историю, чтобы верить в совесть, душу или вселенскую справедливость. Да, когда мы рубим лес, летят щепки. Но когда бхикшу голубых кровей росчерком пера увольняет пару тысяч человек с предприятия в Сингапуре и рушит судьбы многодетных семей, чем это отличается от сопутствующего ущерба наших «шахматных партий»?

На это Анджей ничего возразить не смог. Потупился, уже не очень-то довольный тем, что поднял эту тему; потер висок, чувствуя на искусственной коже перчаток запах оружейной смазки. Пожал плечами.

Беседа, изначально задуманная для коротания времени, угасла, как огонек свечи. Порох продолжил возиться с винтовкой, Зентек бесшумно поднялся на ноги и вышел в генераторный. Осмотрел зал, по которому уже сновали ночные наблюдатели за приборами.

Заметил Ландау — развернув стул спинкой вперед, та сидела за одним из менеджерских столов под лестницей на балкон, поглощенная неторопливой чисткой разобранного пистолета. Перед наемницей деловито гудел портативный принтер трехмерной печати — аппарат распечатывал индивидуальные оружейные рукоятки, обработанные по слепкам ладоней каждой из киллиановских пешек.

Поляк подошел. Какое-то время молча наблюдал, как ловкие пальцы девушки порхают над деталями оружия, одобрительно хмыкнул.

— У тебя умелые руки, Марго, — игриво произнес он, поправляя на плече тактический ремень.

Та удостоила бойца косым взглядом, недоверчиво нахмурилась.

— Тебе говорили, что ты не умеешь делать комплиментов? — спросила она.

Проигнорировав прохладу тона, Анджей уставился в расстегнутый до пояса комбинезон, под которым виднелось утягивающее грудь термобелье.

— Намекали, — изогнув бровь, продолжил поляк. — А вообще ты в отличной форме, знаешь?

— Зентек, ты что, — изумилась Ландау, откладывая затвор с пружиной и поднимая голову, — клеишься?

— Ну отчего же сразу кле…

— Сходил бы ты лучше в подсобку, приятель, — не дав ему оправдаться, отрезала девушка. — Погоняй шкурку, сбрось напряжение. Или закажи у Финукейна сеанс инфоспатиумного порно. Потрясающая достоверность, сама проверяла. Выйдет дешевле.

— Эй, эй! — Тот примирительно поднял раскрытые ладони, демонстративно качнувшись назад. — Ты чего это? Я же не со зла, просто хотел поддержать беседу…

Глаза Марго превратились в щелки. Скулы заходили, словно она обдумывала какой-то важный вопрос, а затем Ландау вдруг плотоядно осмотрела пенса с ног до головы.

— Впрочем, есть способ раз и навсегда пресечь твои неловкие заигрывания, — шепотом произнесла она, томно облизав губы. — Мне не шестнадцать, Анджей, тебе тоже. Пойдем-ка на кухню. Я покажу, что руки у меня действительно умелые, а форма заставляет завидовать девчонок из групп спортивной поддержки. Согласен? Быстро и без поцелуев. Только потом не хныкать. Ну, так что?

Зентек откровенно опешил. Его подвижное лицо снова сменило сразу несколько эмоций, словно по заросшему травой полю пронесся своевольный и переменчивый ветерок. Он натянуто улыбнулся, медленно опустил руки.

— Не нужно заводиться, Марго… я отваливаю, — сдавленно пробормотал он, делая робкий шаг от стола. — Прости, что потревожил…

Победно оскалившись, Маргарита вернулась к сборке пистолета. За считанные секунды поставила на место съемные детали, осторожно примкнула магазин, щелкнула затвором. Выставив «Браунинг» на предохранитель, вынула из набедренной кобуры штатную «Беретту», брезгливо отложила и убрала новый пистолет на ее место. Наблюдая, как пешка меняет в подсумках запасные обоймы, Зентек попятился еще сильнее.

Сделал круг по залу, провожаемый настороженными взглядами ученых, вернулся к кабине имплицитора.

— У нее не совсем все дома, я верно понимаю? — с возмущенным фырканьем спросил он у русского, неспешно прилаживавшего винтовочный ремень. — Стерва…

— Ты про Маргошечку? — тот отвлекся, исподлобья взглянув на излишне разговорчивого коллегу. — Да нет, Зентек, если тут кто и спятил, так это ты.

— С чего это? — неподдельно изумился поляк. — Просто хотел узнать поближе…

— Не советую, — честно ответил Алексей. — Бесплатный совет: держись от нее подальше. Даже если она ничего тебе не оторвет своими имплантатами, это упущение с удовольствием восполнит Финукейн…

— Командир имеет на нее виды? — одними губами спросил Зентек, а глаза его вспыхнули. Как у крысы, учуявшей запах подгнившего яблока.

— Ты, погляжу, совсем слепой… — Порох отложил винтовку на колени и покачал головой.

— Вовсе нет, — его собеседник недовольно дернул узким подбородком и пригладил лакированные волосы. — Отлично вижу, что ополоумевшая девка таскается за рыжим, а тому на нее откровенно наплевать…

— Без обид, братишка, но ты идиот, — беззлобно улыбнулся русский. — Или совсем ничего не знаешь об ирландцах.

Словно прочитав их мысли, Киллиан вдруг поднял голову, глядя на поляка со своего места рядом со Радольским. Слышать беседу он не мог, как и обладать телепатией, но Анджей все равно вздрогнул. Рыжеволосый смотрел долго, оценивая, и было совершенно непонятно, разглядывает ли он своего бойца или задумчиво уставился на кабину раненого имплицитора.

— Пожевать не хочешь? — спросил