Стратагема несгораемой пешки - Андрей Евгеньевич Фролов

на шкурку выдры, и стал еще сильнее похож на прямоходящего хищного зверька. Бережно провел рукой по металлу, поблескивающему сквозь фабричную упаковку.

Помещение поста охраны наполнил треск вскрываемых замков — пенсы торопились заполучить долгожданное оружие. Аметист с легкостью, обеспеченной механическими кистями и оксид-ванадиевыми мышцами предплечий, вертел в руках пулемет. Марго бережно перебирала детали разобранного пистолета. Русский с необъяснимым остервенением отстегивал приклад от массивной снайперской винтовки.

— Эджиде? — Анджей неторопливо разворачивал упаковку, осторожно откладывая в сторону пенопластовые прокладки. Покосился на широкоплечего Дрейфуса. — А почему огнестрел? Мы что, до сих пор в семнадцатом веке?

Темнокожий, пересчитывавший короба с пулеметными лентами, покосился на поляка. Приподнял бровь, молча демонстрируя легкое недоумение. В тоскливой иллюминации ламп ночного освещения его смуглая кожа мертво блестела, словно некачественный синтетический дубликат.

— Почему никто в группе не заказал энергетическую пушку? — развил свою мысль Зентек, заметив его непонимание. — Мы имеем доступ к богатейшим арсеналам Статусов, к лучшим образцам ручного оружия, разработанного в наши дни… и продолжаем стрелять из образцов двадцатилетней давности…

Выразительно взглянув на винтовку государства, еще в середине века прекратившего свое существование, которую держал в руках Анджей, здоровяк лишь хмыкнул.

— Ненадежно.

Довольствовавшись этим коротким, но предельно информативным ответом, Эджиде вернулся к подсчету боеприпасов. Вскрыл соседний ящик, изучая упакованные в полиэтилен бронежилеты. Мимо, скуля подошвами армейских ботинок по полированному полу лаборатории, прошел Байн. Демонстративно постучал кончиком пальца по торчащему из уха наушнику, кивнул Дрейфусу.

— Ночная смена на подходе, впускаю. Убирайте добро, чтобы не шокировать высоколобых, и заступай. Частота 17−7…

Мавр кивнул, укладывая «Миними» на плечо. Свободной рукой подхватил сразу три сменных магазина, удалился в сторону открытого поста охраны. Леандро, о чем-то болтая с безопасниками на нижних этажах, принялся распечатывать бронежилет. Под потолком прокатился мелодичный перезвон, означавший начало ночного дежурства ученых.

Ящики оттянули прочь, подальше от любопытных глаз. Пешки спешно разобрали доставленные богатства, разбрелись по постам. Русский, подложив под голову короткое четырехзарядное ружье, растянулся на спальнике возле кабины имплицитора. Марго возилась с застежками брони, подгоняя панцирь по фигуре. Зентек, рассовав запасные магазины по подсумкам на боках, зарядил винтовку и теперь проверял подствольный гранатомет. Поцокал языком, выражая высшую степень довольства, отстегнул со слинга штатный «Геклер» и привесил новое оружие на грудь.

Аметист, регулирующий гидравлические шарниры под столом встречающего охранника, взглянул на него снизу вверх. Притянул к себе ящик, в котором громоздились инструменты и портативный сварочник. И вдруг:

— Шесть лет назад, — неожиданно сказал Эджиде, как ни в чем не бывало продолжая прерванный разговор, — отделение австрийского Статуса «Штайер» разработало летальный излучатель «Вультура». Емкость аккумулятора: три сотни полновесных залпов; убойная дальность — семьдесят метров; вес не более пятисот грамм. Отклонений выстрела нет, входное отверстие при попадании с пятидесяти шагов равно сантиметру, выходное — почти тридцать. Обугливает, запекает, отрезает. Собран из современных материалов, не обнаруживается сканерами и детекторами, размеры позволяют прятать его даже в трусах.

Звериное лицо Зентека сменило сразу несколько противоречивых эмоций. Теперь пришла его очередь недоумевать, и он застыл возле стола, превращенного в оборонительный рубеж. Куснув губу, пешка несколько секунд наблюдал, как темнокожий снаряжает пулемет. Системы наблюдения сообщали, что лифт уже везет в лабораторию десант ночных работников.

— Так чего же ты не купишь себе такую игрушку? — осторожно спросил он.

— А ты? — Дрейфус с неоднозначной улыбкой вернул ему вопрос.

— Нравится запах пороха, — прищурился поляк.

— Мне тоже, — кивнул Эджиде, прилаживая пулемет на станину и занимая место напротив лифтовых дверей. — Просто обожаю. А теперь уберись с линии огня…

Зентек повиновался, все еще сбитый с толку странным комментарием пулеметчика. Бросил настороженный взгляд на лифты. Машинально провел рукой по амуниции — ножу на груди, пистолету на бедре, компактному пистолет-пулемету на другом, подсумкам и, наконец, — по своей новенькой израильской винтовке. Все еще кусая губу, зашагал вглубь лаборатории, расслышав, как Эджиде дает Байну добро на запуск ученых.

Пенс побродил по залу генератора, перешел в медицинский блок.

С любопытством покосился на командира и Радольского, прилипших к терминалам. Хотел было завязать разговор с Ландау, но та всем своим видом демонстрировала, что на товарищеские беседы не настроена. Тогда поляк направился к капсуле раненого японца. Возле нее, сунув под бочок плоский лист музыкального проигрывателя, полулежал Порох, ковыряясь в устройстве ненаглядной СВДС.

Анджей подошел, нависая.

Какое-то время молча наблюдал за необычным таинством — открыв матовую шкатулку из легкого серебристого сплава, русский бережно вынул из нее съемный винтовочный приклад. Эргономичный, раздвижной и настраиваемый в нескольких различных плоскостях. Его покрывали тонкие лакированные пластинки из красного дерева, и почти каждая из них была украшена тонкими линиями засечек. Алексей бережно протер артефакт, осторожно прилаживая на новое оружие.

— Тоже предпочитаешь запах настоящего пороха? — с легкой усмешкой осведомился Зентек, склонив голову.

— А? — Порханов словно очнулся от транса, как будто только сейчас заметив стоящего рядом пенса. Пожал плечами. — Не то, чтобы очень. Наверное, я просто слишком стар, чтобы переучиваться на всякое новомодное дерьмо… Вот те, кто придут за нами, — он многозначительно покивал, — вот они уже будут жарить друг друга, что в твоей фантастике…

— А за нами придут? — Зентек, искренне обрадовавшись завязавшемуся разговору, легко опустился на ступени постамента, увенчанного регенерационной кабиной. — Думаешь, профессия пенса будет существовать в следующем поколении?

Из плоского проигрывателя, тоже внесенного предприимчивым русским в смету, неслось повествование о нелегкой судьбе вора, которому еще сидеть долго-долго, а на воле сейчас так хорошо.

— Война никогда не меняется, — Порох задумчиво озвучил старинный афоризм, продолжая колдовать над прикладом. — Да, сейчас нет необходимости в многомиллионных армиях — залежи полезных ископаемых контролируются Статусами, границы стали фикцией, сражения выигрывают группы в совершенстве экипированных пешек. Да, государства и нации растворились в ТрансСтатах. Но война никуда не делась. А вот экономическую эффективность бойни на запугивание, уничтожение ценностей или истребление живой силы бхикшу просекли куда раньше иных. Им даже удалось склонить на свою сторону большинство радикальных религиозных формирований. А на этом благостном фоне мы остались фактически единственной эффективной силой по мускульному решению коммерческих разногласий. Думаешь, такое положение позволит профессии утонуть? Сомневаюсь… Останется она, что твои пирамиды Хеопса, зуб даю. Со всеми ее профсоюзами, Комитетами, надбавками за вредность и страховками… Мы уйдем, придут другие. Моложе, злее, активнее. Вооруженные бластерами, как об этом мечталось в детстве.

— А ты когда-нибудь жалел о