Царства смерти - Кристофер Руоккио

– Думал, Сиран вас застрелила.

– Попала бы в голову, может, и убила бы. – Северин слабо улыбнулась и протянула руку. – Дайте сюда.

Она имела в виду кольцо Аранаты. Я перевел взгляд на окровавленный кусок металла. Красный камень зловещим глазом смотрел на меня из родия, которому, как и большинству образчиков сьельсинского искусства, был придан вид оголенных мышц. Воспользовавшись моим заторможенным состоянием, Северин выхватила у меня кольцо.

– Дайте взглянуть, – приказал другой голос.

Женщина встала, оставив меня на полу, прошлепала по лужицам и преклонила колено. Я попытался повернуться, но не увидел, перед кем она склонилась. Мои ясли стояли в круге бледного света, за которым была непроницаемая тьма. Слабое освещение, красное, как в аду, шло от стен из жилковатого камня, органические изгибы которого заставляли представить, будто я в животе у какого-то окаменелого великана.

– Так это правда, – произнес голос. – Это ты освободил негодяя Отиоло. До меня доходили слухи, но слухи лживы.

Шаги снова застучали по металлу, и из мрака появилась фигура в ребристых эмалированных доспехах и черной мантии. Некто остановился, властно положив руку на голову доктора Северин. У меня захватило дух, и я проклял свой заторможенный разум за то, что не догадался – не узнал – сразу.

Князь Сириани Дораяика осторожно ступил на мокрый пол, придерживая мантию когтистой, украшенной перстнями рукой. Он был ужасен и высок, почти как его железный слуга Вати, но в его лице и фигуре не было ни намека на присутствие машин. Сьельсинский правитель предстал передо мной таким, каким явился на свет из темных пучин своего рождения, чистым, не измененным электрическим колдовством МИНОСа. С каждым шагом мерцали серебряные нити в его мантии, образуя руны, звездами отраженные в темных, как сам космос, водах. У левого плеча мантия была застегнута серебряной брошью в виде руки, наподобие – о ужас! – тог наших кесарей. Доспех Дораяики украшало искусное, достойное любого императора изображение двух сплетенных между собой рук. Лицо князя было воплощением ужаса, гладким, как стекло, белым, как мрамор, с глазами больше куриных яиц и чернее, чем его мантия. Венчала его лицо корона рогов, с которой на княжеское чело свисали изысканные цепочки, украшенные крошечными темно-синими сапфирами, а посреди лба третьим глазом сверкал крупный сапфир. Сами рога тянулись назад и тоже были украшены серебром.

В отличие от большинства сьельсинов, князь даже не сощурился, шагнув в пятно света. Он посмотрел на мое нагое тело, словно аватара какого-то стигийского божества.

– Наконец-то ты пришел ко мне, достопочтенный сородич, – произнес князь на идеальном стандартном и, наклонившись, протянул мне окровавленное кольцо Аранаты. – Добро пожаловать в этот… в мой дом, мой Дхаран-Тун. Я давно тебя ждал.

Я понял, что потерял дар речи. Даже думать связно не мог. Мой разум как будто отказывался принимать реальность моего положения. Я словно очнулся не просто на другой планете, а в другом мире, а известная вселенная – с Соларианской империей, Красным отрядом, Падмураком и Нессом, Форумом, Воргоссосом и Эмешем – исчезла. Северин сказала, что «Тамерлан» уничтожен, а вся моя команда – все мои друзья – мертвы. Я не мог с этим смириться, не мог этого принять. Мысль о том, что все, кого я знал, кого любил, с кем так долго сражался плечом к плечу, мертвы… Дюран и Айлекс, Коскинен и Уайт, Элара, выбравшаяся со мной из бойцовских ям Эмеша, Лориан Аристид, весь Красный отряд. Корво и Бандит. Паллино… и Валка.

Валка…

Валка не могла умереть. Это невозможно. Я бы почувствовал.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказал Пророк, наклоняя громадную рогатую голову. – Возьми, – добавил он, протягивая кольцо Аранаты. – Говори.

По-прежнему дрожа от холода, я взял кольцо с белой ладони Сириани. Не сводя глаз с лица князя, я натянул кольцо на правый большой палец, оставив левый сочиться кровью.

– И что я должен сказать? – выдавил я, пошатываясь.

Сириани выпрямился во весь рост:

– Ты забрал двух моих слуг. Иубалу и Бахудде были мне дороги, а ты их убил. – Князь князей повернулся, взмахнув мантией, и отступил на границу светового пятна. – Кроме того, сородич, ты разбил мои армии, остановил завоевания, вмешался в мою деятельность в вашем Содружестве, убил много наших, – впрочем, за это я должен воздать тебе почести, пусть это и не namnaran, не наш путь. Само твое существование кощунственно. Ты dunyasu, проклятый, и attantar, благословенный. Ты его создание.

Высокий и тонкий, как шпага, ксенобит повел узкими плечами. Отпустив полы мантии, он развернулся и спросил:

– Думаешь, твои фокусы на Беренике лишили меня оружия? Думаешь, твой бог одержит верх? – Он наклонил голову направо, что у сьельсинов означало отрицание. – Veih. Нет. Утаннаш непостоянно. Лживо. Оно предаст тебя. Бросит.

– Не понимаю. Что за Утаннаш?

– Когда ты позовешь его, оно останется Тихим, – ответил Пророк, словно не услышав меня.

– Что вам от меня нужно? – задал я вопрос, который задавали все пленники во все времена.

Сириани Дораяика поднял белую руку, испачканную кровью с моего кольца, и указал на меня:

– Двенадцать и еще четырежды двенадцать поколений моего клана сменилось со времен Элу. Двенадцать и еще четырежды двенадцать поколений мы страдали. Жили в нищете. – Он опустил руку. – Довольно.

Я молча смотрел, сжимая израненные кулаки. Два других кольца, оставшиеся на обожженных пальцах, впились в плоть, терзая ее. Зашипев, я собрал все силы… и встал. Голова закружилась, но я с гордостью могу сказать, что на этот раз не упал.

– А мы тут при чем? – бросил я, расставив ноги пошире, чтобы удержать равновесие.

– Вы у нас на пути. Вы. Ваш бог. Нужно смести вас с дороги. Моя империя протянется до самых далеких звезд, чтобы они меня заметили.

– Тогда убейте меня, – процедил я, сделав два уверенных шага вперед.

На поясе у сьельсина серебристым кольцом висел нахуте. Чтобы окончить мою жизнь, Дораяике достаточно было просто взмахнуть им.

Князь этого не сделал.

Он лишь улыбнулся; его рот растянулся, обнажив прозрачные зубы и черные десны. Меня вновь посетила мысль о том, сколько потустороннего было в облике сьельсинов, как будто эволюция потехи ради воплотила в них страшнейшие людские кошмары и послала нам. Сьельсинские улыбки напоминали не улыбки, а зловещий оскал.

– Недостаточно просто убить тебя, сородич, – ответил князь. – Ты должен умереть красиво.

С этими словами он развернулся и, подобрав мантию, вышел из круга света. Последней исчезла из виду его косичка, белой змеей ускользнув во мглу.

– Доктор, вымойте его и поселите куда-нибудь. И наденьте на него ошейник. Впереди долгий