Баллада о Звездной Республике - Елена Долгова

-- Давай, без формальностей, Женя. Называй меня просто Сергеем Геннадьевичем.

-- Сергей Геннадьевич, вы должны поесть. Я знаю, что не хочется, но для выздоровления полезно.

-- Хорошо, -- ответил Сибирцев и принялся ковырять ложкой овсяную кашу из концентрата, в которую ради него добавили нарезанный оранжерейный апельсин.

Нечаева забрала грязную посуду и ушла, вернулась со шприцем и вонзила иглу в капитанское плечо, после чего Сибирцев, наконец, уснул.

Убедившись, что с пациентом все в порядке, Женька надела маску и отправилась на поиски Корниенко, который обнаружился близ "Росомах", рядом с кучкой суетящихся сервисных роботов. Главврач "Алконоста" как раз наблюдал за погрузкой медикаментов.

-- Кирилл Сергеевич, нам нужно поговорить.

-- О чем, Женечка? Я тут немного занят.

-- Вы всегда заняты, а время не ждет.

-- Ну что же, говори, -- согласился Корниенко, вроде бы даже обреченно.

-- Я хочу подать рапорт и перейти из госпиталя в эскадрилью. Стану пилотом.

-- О, боже ж ты мой... Милая Женечка, я знаю, кто засорил твои мозги -- этот паршивец Артур Яровой. Пойми, профессиональную принадлежность так просто не меняют. Мы нужны людям, мы служим им, а не себе. Плохого пилота обучить легко, врача -- сложно.

-- Вы пропустили одно слово, Кирилл Сергеевич. Не сказали -- "даже плохого врача обучить сложно". Я пока только стажер, но уже знаю, что врач из меня выйдет никудышный.

-- Зачем ставить на себе крест?

-- Я не ставлю крест, а здраво оцениваю ситуацию. Операции делать вы мне не позволяете, да я и сама не возьмусь. С перевязками и уколами справится любая медсестра, с терапией -- обычный ИИ. Носить обеды больным может и вовсе гражданский.

-- Умения приходят не сразу. Не сомневаюсь, тебя ждет большое будущее.

-- Не надо меня обманывать, ничего меня не ждет, если буду дальше сидеть на месте. Товарищ Валеев приказал пополнить ряды пилотов. Товарищ Сибирцев его приказ не отменял. Я все делаю правильно.

-- Женечка, милая девочка! У тебя на пятнадцать процентов меньше мышечной массы, чем у того же Ярового. Тебе будет тяжело. А если тебя ранят? А если убьют?

-- Убить меня могли и на грунте, причем, совсем недавно. А для пилотирования "Кречета" масса не нужна, она там только мешает. Нужна скорость реакции. С этим все отлично, я уже приходила тесты.

-- Вот, значит, как... -- Корниенко погрустнел. -- Ладно, делай, как знаешь, мне, старому, юность не переспорить. Только помни -- если устанешь, если поймешь, что полеты -- не твое... возвращайся. Приму обратно, упрекать не стану.

... Женька ушла, как только закончилась ее смена. Впрочем, это была самая последняя смена в госпитальной палатке. Сибирцева на носилках увозили в госпиталь "Алконоста", его новый, созданный из стволовых клеток палец, уже готовился занять положенное место на капитанской ступне. Палатку разобрали и погрузили на "Росомаху", чтобы увезти на вырубленную роботами площадку в горах. Женька тоже заняла кресло на "Филине", искренне надеясь, что это ее последний полет в роли пассажира.

Артур Яровой ждал ее на борту.

Они вместе вошли в ангар. Женька впервые коснулась штурвала "Кречета". О самостоятельном полете речи, конечно, не было -- она лишь посидела в кресле, слушая Артура и запоминая назначение приборов.

-- Я хочу, чтобы ты почувствовала и поняла это заранее, -- говорил Яровой. -- В космосе между тобою и вакуумом будет только колпак кабины. На "Алконосте" есть гравитация, пусть центробежная, но она есть. На "Кречете" и такой не будет. Там, Женя, не ощутить ни верха, ни низа, привыкни к этому. Тебе может быть страшно. Тебя может тошнить. По тебе будут стрелять, и ты должна стрелять в ответ. Держи себя в руках, наблюдай за приборами, привыкай ориентироваться в пространстве. Потом, после первых побед, страх пройдет и появится азарт. Азарт тоже опасен, научись его контролировать. Если отыщешь золотую середину, станешь выдающимся пилотом. И запомни... Полет в одиночку --- это свобода. Узнав ее один раз, уже не сможешь жить иначе... Все поняла?

-- Да.

-- Тогда вылезай из кабины, пойдем на тренажер.

* * *

-- Приветик... ты все еще на меня сердишься? -- спросила Женьку Ингуся, выпущенная накануне из-под ареста и снова вселившаяся в каюту.

-- Нет, не сержусь. Проехали.

-- Вот и славно. Хочешь, брошку подарю?

-- Не надо, оставь себе.

-- Да ладно, бери на память, не стесняйся. Она в форме кораблика, похожа на "Кречет", тебе пойдет.

-- Спасибо.

-- Кстати, лейтенанту Яровому ты очень-очень нравишься. Можешь спокойно крутить с ним роман. Я тут несколько месяцев изображала озабоченную дурочку, так что немного вошла в образ, только знай -- на самом деле я не такая. Артурчик мне не нужен, он грубый, заносчивый и много о себе воображает. Вот на яхте возле Майорки встретила я одного парня, которого звали Коста. Был он в меру постарше, и гораздо красивее, и...

Женька не выдержала и расхохоталась. Ингуся оставалась в своем репертуаре.

Глава 21. Разделенные

Прошло два месяца, и горный лагерь превратился в крепкое поселение с неплохими, пусть и тесными помещениями, устроенными в