Баллада о Звездной Республике - Елена Долгова

Закрепленная на голове гарнитура улавливала сигнал, браслет превращал его в текст и отправлял на тактический дисплей очков собеседника. Ответ приходил тем же способом, и оставался полностью скрытым от посторонних.

– Что думаешь насчет командира? – без обиняков спросил Вечеров.

– Сибирцев – мужик. В воде не тонет, в огне не горит. Судя по записям со сканеров, таранил флагман противника. Один, лично. На «Кречете». Вообще-то, такое – верная смерть.

– А что думаешь насчет его выживания?

– А вот тут – мутно. Капитан в основном спит под лекарствами. Корниенко говорит – сильное истощение организма. Сибирцев, вроде, говорил, будто что у него сами собой зажили ожоги. Корниенко ему возражал – не может быть.

– Почему?

– Ожоги зарастают у сверхлюдей. Вот, у заразы Оболенской на заднице они зарастут, если, конечно, возникнут. А капитан – не сверхчеловек. Корниенко специально делал анализы. Говорит – сейчас регенерация у Сибирцева как у всех. Палец на ноге не отрос, но пришьют синтетический.

– При падении с орбиты не выживают.

– Да, верно… Но небольшая вероятность имеется. Одна миллионная, но не ноль. Да пойми ты, Саша, у Сибирцева – семья. Двое детей остались на Земле. У «сверхов» детей не бывает, тебе ли не знать. Капитана никто искусственно не создавал. Есть его фотографии, в том числе старые, в том числе детские. Мать переехала на Марс десять лет назад. Отец давно погиб, но ведь был…

– Доступ к личным делам и у меня имеется. Помнишь, как погиб отец Сибирцева?

– Летал на лайнере как КВС и разбился из-за неполадки автопилота.

– Все верно. Это случилось сорок лет назад. Сибирцев был ребенком и один выжил на том самом лайнере. Аналогии не возникают?

– Черт! – Этот ментальный сигнал Ленца система выделили курсивом. – Ну, ты, Саша, голова. Один-ноль, признаю свою ошибку. Сибирцев оба раза он падал в море. Возможно, вода активировала регенерацию.

– Да. И не навсегда, а на время.

– Для выживания хватило. Полезное качество.

– Думаешь, он заранее знал?

– Не факт. В любом случае, гореть заживо – так себе ощущение, так что подвига Сибирцева это не умаляет. Меня, Саша, тревожит другое – количество неучтенных мутаций на «Алконосте», и что с ними делать.

– Не горячись. У нас тут всего два случая – Оболенская и сам капитан. Мутация статуса, звания и прав не меняет. По большому счету это – приватная информация и огласке не подлежит.

– То есть, если Сибирцев захочет – расскажет страшим офицерам, если не захочет – не расскажет.

– Зришь в корень, старлей. Не знаю, куда толкнет Сибирева совесть, но рассказывать он не обязан.

– Тогда у меня вопрос, Саша… и хотелось бы получить честный ответ.

– Валяй, спрашивай.

– Там, на Земле, ты получил особые полномочия, про которые я не знаю?

– Хочешь спросить – полномочия на отстранение офицеров? Да, получил. Учитывая кровавую историю с челноком, мне их дали. Я имею право лишить полномочий и арестовать любого – Сибирцева, тебя… чуть было не сказал «себя самого».

– Ха-ха. Хорошая шутка.

– В каждой шутке -- доля правды. Мы не на Земле, Роберт. Этика и иерархия Федерации остались за спиной. Ясно одно – Сибирцева на «Алконосте» любят и безоговорочно ему верят. Вздумай я отстранить капитана без понятных всем причин, и такие действия назовут бунтом. Меня самого арестуют, или, учитывая, что нервы у людей на пределе, могут и пристрелить.

– Думаешь, эти самые причины возникнут?

– Надеюсь, нет.

– Слушай, друг, я никак не пойму – чем опасна способность выживать в агрессивной среде?

– Сама по себе полезна, а не опасна. Опасен человеческий фактор. Если почти бессмертный человек командует простыми смертными, он может потерять берега и превысить пределы риска. Для него лично – смерти нет, а без страха смерти многое, поверь, меняется. До сих пор Сибирцев не знал о своем качестве. Теперь – знает. Посмотрим, что изменится. И давай, договоримся – этот разговор останется между нами.

– Согласен, между нами. Однако, в ситуации паршиво все – и то, что она есть, и то, что у тебя такие мысли. Сибирцев пожертвовал собой ради «Алконоста». Это проверка кровью, и я на его стороне.

– Понял. Давай, закончим этот разговор, Роберт. Я тоже уважаю Сибирцева, но в первую очередь лоялен Федерации. Если выбор делать не придется, буду только рад.

Вечеров отключил ментальную связь. От непривычного напряжения перед глазами мельтешили темные мушки. «Варан» тем временем приблизился к заливу, въехал в пену прибоя, но тут же всплыл и продолжил движение как лодка. Ни влага, ни запах океана не проникали в кабину. Машину качало на волне, обрывки пены шлепались на стекла.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться.

– Обращайся, механик Сатурн.

– Как выглядит то, что мы ищем?

– Как труп, – огрызнулся Ленц, который до сих пор не успокоился. – На той стороне залива умер человек. Предположительно, от раны. Мы едем его забирать, потому что так положено.

– Парень, конечно, не с «Алконоста»?

– Нет.

– То есть, он противник?